— Дин… — с тяжестью произнесла она его имя, пытаясь не столько осмыслить, сколько принять за действительно то, что он только что произнёс, — ты что, хочешь вырастить из этого мальчика убийцу?

— Убийцу? Нет конечно.

— Тогда…

— Я хочу вырастить из него охотника за культистами, что будет для них самым страшным кошмаром.

Проснулся я… от боли в теле.

Рассвет ещё не успел наступить, а всё моё тело уже изнемогало от боли до слёз в глазах. Болело же у меня, по ощущением, именно что ВСE тело. Опять же по моим поверхностным ощущениям, у меня в тот момент времени вовсе не было такой части тела, которая не ныла бы от ужасной боли.

Правда, всё равно были места, что куда сильнее других выделялись своей невозможной, нестерпимой болью.

И это, конечно же… руки и спина.

Было бы, разумеется, странно полагать, что тело, пускай и натренированного, но всё же восьмилетнего ребёнка справиться с такой нагрузкой, какой я его подверг этой ночью, но всё же… меня что-то будто бы прямо изнутри ломало, не прекращая и на секунду.

Терпеть это было попросту невозможно. Я пытался. Правда, пытался.

Сначала провёл несколько попыток заснуть, но все они были одинаково безуспешны — о чём тут вообще можно говорить, когда я даже лечь головой на руку не могу из-за душераздирающей боли, что в миг расходиться по всему остальному телу?

Осознав, что это бесполезно и доставляет мне лишь очередную порцию боли, а никак не помогает мне, я кое-как, пошатываясь и кряхтя от боли аки какой-то старик, встал на ноги и принялся думать, чем мне заняться, чтобы отвлечься. Это должно было быть что-то такое, что не касалось магии, которой я не мог пользоваться из-за всё ещё надетого на мне браслета, а так же это должно было быть что-то одиночное, чтобы ни взрослые, ни дети не видели меня в таком состоянии, ибо это вызовет лишние вопросы и исходящие из них проблемы. Ну и разумеется, вместе с этим так же исключаем отсюда и занятия с любой физической нагрузкой.

Думал я, думал, ходил кругами как идиот какой-то, а по итогу… так ничего и не придумал.

Не знаю, то ли такого занятия не существует, которое соответствовало бы всем трём установленным требованиям и было бы при этом полезно, то ли я из-за непрекращающейся боли не мог нормально сосредоточиться и придумать хоть что-то стоящее.

В результате же… я сдался.

Отошёл к ближайшему дереву и сев, облокотившись на него, стал дожидаться рассвета, при этом медленно, от нечего делать, перебирая и ломая небольшие сухие веточки с листочками.

И на удивление, мне это помогало.

По началу я просто смог каким-то чудом отвлечься от вечно пробирающей всё моё тело боли, а чуть позже так же, помимо этого, я даже смог расслабиться и словить некий дзен — по крайней мере, в том понимании, в котором лично я представляю это состояние. На деле же, вполне вероятно, я может был крайне далёк от этого. Но меня это в тот момент не то чтобы мало заботило — меня это вовсе не заботило.

Я просто был рад, что хотя бы на время забыл о боли, проблемах и жестоко разбившихся мечтах о новом для меня, уютном мире, что оказался, мягко говоря, далеко не таким уж дружелюбным, как я надеялся.

Вот так я, расслабившись, и просидел какое-то время под деревом, наблюдая, как первые солнечные лучи начинают пробивать кроны деревьев, чувствуя, как меня обдувает лёгкий ветерок, и вдыхая столь приятный запах ещё нетронутой цивилизацией природы.

Спустя некоторое время после восхода всех трёх местных солнц, взрослые стали будить детей, помогая им умыться и направляя к котлу, в котором, судя по всему, только-только приготовился какой-то суп.

Стоило же одному из них разбудить розоволосую девочку, как та, проморгавшись и протерев глаза, не найдя меня поблизости, сразу же забеспокоившись, начала озираться по сторонам с крайне встревоженным видом. Но вот прошло пару секунд и она заметила меня, после чего она слегка выдохнула и поднявшись, даже не отряхиваясь и не умываясь, направилась ко мне. Подойдя же, она, ничего не сказав, села, облокотившись спиной на дерево и прижав к себе колени.

Просидели мы так лишь порядка пяти минут. По их истечению к нам подошла Нэнси и слегка наклонившись вперёд, сказала:

— Пойдёмте к остальным. Пора завтракать и отправляться дальше.

Первое же, что бросилось мне в глаза, — это отсутствие в ней привычного ей… оптимизма, что ль…

Нет, она, конечно же, улыбалась всё так же ярко, как и обычно, но сейчас мне почему-то казалось, что это всё… ненастоящее. Что её улыбка… что её вечно окружающая аура заботы и доброты… Всё это фальшь.

Вроде бы, внешне всё это точно такое же, как и всегда, но при этом всё равно что-то внутри меня отчётливо трубило о том, что ничего из этого на самом деле не было таким, как обычно.

Конечно же, я не мог вот так взять и просто поверить своим внутренним ощущениям, не имея при этом ни единого вещественного доказательства, ведь она банально могла встать не стой ноги, или что ещё вероятнее — лично мне это всё могло попросту показаться, а на деле же ничего такого и близко нет.

Однако и игнорировать это я, разумеется, не стал — не в той мы ситуации, чтобы я мог не обращать на подобное внимание. Это я про наверняка ведущуюся за нами погоню культа — кто знает, что могло произойти за целую половину ночи?