Папа говорит, что у каждого есть история, которую стоит рассказать.
Большинство из них начинают много лет назад, после того как взорвалась вторая бомба, обнаружив смертельную заразу, разделившую население на чистых, зараженных и разъяренных.
Многие рассказывают о моменте, когда мы восстали из пепла и начали заново.
Другие рассказывают о том дне, когда мы построили стену, чтобы не допустить их.
Для некоторых они не более чем оставленные следы — простое имя, вырезанное на узловатой коре можжевелового дерева.
Моя история начинается с мальчика. Немой с другой стороны стены, известный только как Шестой, который тронул мое сердце так, как никогда не смогли бы слова, и дал мне смелость взглянуть в лицо моей самой мрачной правде.
Человечество не может вынести слишком многого из реальности.
— Т.С. Элиот
Для тех, кто достаточно смел, чтобы любить, несмотря на боль.
Введение
Дорогие читатели,
Я рискнул и написал кое-что другое. Какое-то время эта книга была у меня на заднем плане, и я решил, в промежутке между крайними сроками, попробовать. Я предупреждаю, это не легкое и увлекательное чтение. Первая половина выдержана в мрачных, гнетущих тонах, но если вы останетесь в курсе истории, я обещаю проблеск света.
Эта книга не была бы написана, если бы не удивительный талант Руэлль, чей завораживающий голос и тексты вдохновили на ряд сцен. Плейлист очень точно отражает тон истории и дополняет впечатления от чтения.
Вы можете найти плейлист для Juniper Unraveling ЗДЕСЬ — open.spotify.com/user/1222628593/playlist/78qHW8fqvY3ZjpaFu16USg
Спасибо, что читаете мои истории ?
Кери
РАСПУСКАЮЩИЙСЯ МОЖЖЕВЕЛЬНИК
В разрушенные изгибы коры,
Где время и погода оставили свой след,
Сквозь пронизывающие ветры и невыносимую жару
Каждый день — мера поражения,
Дети шепчут о своей боли
Их секреты раскрылись, но не напрасно.
Для каждого, кто заполняет дерево,
Он туго обвивается и не может освободиться.
Становится песней оправдания.
Об отпущении грехов, освобождении.
На ветру, который качает его листья
Стук дождевых капель, когда он горюет.
Это вы должны услышать во время своих путешествий,
Раскрывается правда, когда распутывается можжевельник.
Глава 1
Dani
— Они берут только мальчиков.
Руки моей матери дрожат, барабаня по моей коротко остриженной макушке, когда она обрезает ножницами несколько выбившихся волосков, которых ей не хватало.
— Только мальчики.
Спрашивать ее, что это значит, бессмысленно. Она больше ничего не сказала с тех пор, как час назад затащила меня и двух моих братьев и сестер в ванную, заперев за собой дверь.
Мой трехлетний брат Абель стоит на цыпочках, держа руки над раковиной, собирая выпавшие волоски в свою крошечную ладошку.
Я стараюсь не смотреть вниз, в чашу, где кучкой лежат последние из моих длинных каштановых локонов, ожидая, когда она их сожжет. Я заплачу, если сделаю это, и это только подстрекнет ее продолжать свое бормотание.
По какой-то дурацкой причине единственное, что приходит на ум, — это заколка, которую мой отец подарил мне на день рождения, он сделал ее из перьев и бечевки, и я больше не смогу закреплять ее в волосах. Он всегда привозил домой лучшие подарки из своих путешествий, посещая руины ближайших городов, где он добывал все, что не было разрушено бомбами.
Я скучаю по своему отцу.
Он бы знал, что сказать, чтобы вывести ее из-под действия этого заклинания, но он мертв. Убит Рейдерами, когда собирал еду подальше от нашего сообщества.
Группы выживших, подобные нашей, расположены в так называемых ульях. Небольшие сообщества, которые продолжают функционировать независимо с помощью имеющихся у нас ресурсов. Мой отец, который всегда был гением в навигации и географии, довольно хорошо ориентировался на местности и возглавлял экспедиции за припасами и едой, из-за чего его часто не было с нами по несколько дней.
Мне сказали, что он сражался как лев и сам сразил Разбойника, прежде чем они набросились на него, как колония огненных муравьев. По-моему, от него остались только кости. Хотя даже их Рейдеры иногда собирают в качестве трофеев.
Я знаю все это только потому, что одному из мужчин в их лагере каким-то образом удалось сбежать. Он вернулся сюда, весь в крови и укусах. Доку, конечно, пришлось его усыпить, потому что, как только они укушены, становится слишком поздно. После этого пути назад нет.
Моя мама наклоняет свечу, позволяя пламени охватывать срезанные волоски, пока они не превратятся в небольшой пожар, сдерживаемый фарфором раковины. Если не считать того, что мои волосы цепляются за раковину, она бессмысленна, так же как лампы, посудомоечная машина и телевизор, стоящие в углу гостиной. Все это реквизит, который создает впечатление нормальности. О жизни до вспышки — жизни, которую я сама не знаю, но эти легкомысленные предметы, кажется, приносят моей матери утешение.