Сашенька наклонилась к земле и подобрала лепесток белой лилии, испачканный в дорожной грязи Цветного бульвара. Вновь пошёл дождь, и Андрей уже не понимал, что течёт по лицу Сашеньки — капли дождя или её собственные слёзы. Её синие волосы развевались на холодном ветру, странный костюм с шерстяным жилетом походил на вздувшийся мешок с картошкой. Марго обняла её, пытаясь успокоить, и Андрей вспомнил, что и сам всегда успокаивается в объятиях подруги, тёплых и полных бесконечного света. Что может быть лучше объятий?

* * *

В городском театре уже не было темно — после заката прошло достаточно времени, и техники-осветители расставили по всем залам и коридорам огромные канделябры с восковыми свечами. Приятный тёплый свет, более живой, чем свет электрических ламп уличных столбов, помог Андрею согреться, а Сашеньке — успокоиться. В театре она всегда была спокойной и собранной, что бы не происходило у неё на душе. Здесь она жила чужими жизнями, и у неё не было времени на собственные переживания. Андрею, да и Марго тоже, но меньше, чем ему, всегда нравилось смотреть спектакли, в которых она играла. Настоящий талант двигал девушкой в те минуты, когда она выходила на сцену в образе рабыни или бежавшей из-под венца семинаристки.

— Мы ставим сейчас Кериофиса в оригинале, — заявила успокоившаяся Сашенька, в стотысячный раз прогуливаясь с друзьями по коридорам театра. — На старом языке все слова так интересно звучат!

— А скажи что-нибудь! — заворожённо попросила Марго, подарив Сашеньке ещё одну возможность почувствовать себя счастливой. Но молодая актриса не поддалась искушению, и только уверенно отвертелась, мол, нечего слышать актёрские реплики до премьеры, потом всё увидите.

— Кериофис в двадцать пять лет уехал из отчего дома… Кериофис выращивал виноград у скал Ледяного утёса… Говорят, Кериофис приказывал своим ученикам собирать волосы, если таковые имелись… Кериофис был беден и добр… Кериофис прославился на весь мир.

Длинная повесть Сашеньки о достижениях Кериофиса всё не заканчивалась и не заканчивалась, и Андрей слушал вполуха. Им овладела странная сонливость, вызванная не то прошедшим дождём, не то выпитым у Рудольфа чаем, не то игрой восковых свечей. Огненные отблески казались солнечными лучами, если не присматриваться к ним хорошо, и Андрею стало немного радостно — можно каждый день приходить в театр и наслаждаться солнечным светом. Мысль шла за мыслью, но Андрей никак не мог представить, что завтра он не увидит дневного солнца. И послезавтра, и через неделю, и через месяц. Солнца больше нет, и он увидит его только через двадцать лет, когда жизнь переменится целиком. Всё изменится, и новое солнце уже не будет прежним. Тем солнцем, что он видел в девятнадцать лет, когда стоял рука об руку с любимой Марго и смотрел на холодный розовый закат.

— Вас пригласили на вечерний приём? — вдруг спросила Сашенька, прервав свою оду древнему поэту.

— Пригласили, — ответила Марго, поймав на себе удивлённый взгляд Андрея. — Прости, я забыла тебе сказать, ты был слишком увлечён закатом… — Она опасливо посмотрела на Сашеньку и, убедившись, что она уже совершенно спокойна, продолжила. — Вдовствующая императрица приглашает нас на приём. Не только нас, но и всяких других деятелей искусства.

— Актёров в том числе, — подтвердила Сашенька.

Андрей, кажется, с рождения знал, что Императрица правит Белой Нордой больше тридцати лет. Когда-то давно она потеряла своего мужа, старого императора, и всех своих сыновей, которые поочерёдно выбирались правителями Норды, пока все не поумирали от каких-то неустановленных наследственных болезней. Императрица уже много лет правила в гордом одиночестве, и все знали, что после неё императорская семья Норды прервётся. Но однажды все вдруг узнали, что у Императрицы есть племянница-княжна, которую теперь прочили в наследницы Белой Норды. Её парадные портреты висели на стенах в императорском дворце, на них была изображена мягкая улыбчивая женщина с пустыми чёрными глазами. Когда она станет правительницей, ей, должно быть, и самой будет далеко за шестьдесят, по крайней мере, так писали самые смелые из городских газет.

— По какому случаю приём? — спросил Андрей, уставившись на девушек.

— Императрица хочет почтить память почившего дня, вспомнить ушедших в Долгий день и отметить начало Долгой ночи, — с готовностью ответила Марго, медленно и с расстановкой, чтобы ему точно всё стало понятно.

— Как можно отмечать конец света?

— Думаю, она просто хочет поднять всем настроение.

От предположения Марго Сашеньке сделалось грустно — как можно так думать об этой старой сероглазой женщине? Андрею тоже стало грустно, но по другой причине — Марго снова пыталась найти что-то хорошее в очень-очень плохом.

Глава 4. Императрица

Ты — свет в ледяном царстве, ты — сила, что защищает нас всех.

Твоя любовь — маяк в темноте, твоя преданность — щит для слабых.

Твои глаза — ледники, твои руки — мечи справедливости.

Ты — наша защитница, ты — наш страж на границе.

Мы молимся за твою мудрость и силу. Пусть сердце твоё будет полно любви, пусть душа твоя будет полна света. Мы благодарим тебя за то, что ты охраняешь нас ото зла. Наша любовь к тебе бесконечна, наша преданность тебе — навеки.