— Мои чувства… изменились, — пробормотал он, и к моему горлу подкатила тошнота.

— Изменились? Твои гребаные чувства изменились! Что я…

— Тебе не обязательно кричать, Тейя. Говори как взрослая девушка, — вмешался он, закатывая глаза.

— Ты говоришь о зрелости? Тогда приведи себя в порядок и поговори о зрелости со мной, ублюдок. Все эти обещания… это была не что иное, как ложь… Все фальшивое.

Он фыркнул.

— Это реальность, Тейя. Не все длится вечно. Я был сбит с толку своими чувствами к тебе, поэтому решил поэкспериментировать с другими, чтобы…

— Другие? Ты хочешь сказать, что ты был не только с Самантой?

Если бы он вонзил свой нож в мое сердце, это причинило бы меньше боли по сравнению с горькой правдой, которую он раскрывал.

— В каком мире ты все еще живешь, Тейя? К тому же, нет ничего плохого в том, чтобы попробовать свободные отношения. Ты можешь экспериментировать и с другими…

Я со злостью ударила его по щеке.

Я услышала, как Саманта ахнула у меня за спиной, но мне на нее наплевать, она могла буквально катиться ко всем чертям. В ту минуту, когда эта чушь слетела с его губ, мое сердце разорвалось в груди.

— Я тебя даже больше не знаю. Я не знаю, кто ты… или был… Все, что я знаю, это то, что ненавижу себя за то, что влюбилась в тебя, когда на самом деле ты был чумой для моего сердца. Моя тетя продолжала говорить мне, что мы никогда не сможем быть по-настоящему вместе, поскольку принадлежим к разным мирам. Мне следовало прислушаться к ней…

Его лицо исказилось и он насмехался надо мной.

— Что заставило тебя подумать, что я буду с гребаной стриптизершей всю оставшуюся жизнь? Ты и близко не соответствуешь стандартам моей семьи. Шоу окончено, так что, как подобает хорошей маленькой стриптизерше, кланяйся зрителям и уходи.

Я почти физически почувствовала, как меня разрывало на части от его слов, его лжи и всех его фальшивых обещаний.

— Каждый раз, когда ты обещал быть рядом со мной и никогда не разбивать мое сердце…

— Я думаю, что дал обещание, которое не хотел выполнять. Обещания предназначены для того, чтобы их иногда нарушать, и это реальность.

— Пошел ты, Люцифер. Я был дурой, отрицая, что ты дьявол, но не больше. Между нами все кончено. С этого самого момента ты мертв для меня. Никакими извинениями или мольбами ты не заслужишь от меня прощения. Клянусь своим сердцем.

ГЛАВА 16

Любить кого-либо — это самая изысканная форма саморазрушения.

ЛЮЦИФЕР

К тому времени, когда машина заехала на подъездную дорожку, уже почти полночь.

Добравшись до своей спальни, я быстро принял душ, прежде чем переоделся в одни черные джинсы. Я направился в комнату, где попросил Тейю подождать. Когда я вошел в комнату, свет приглушен, освещая всю комнату красными огнями. Кровать с балдахином застелена. Новый бархатный диван установлен сбоку, а в центре комнаты установлена стойка.

Мой взгляд, наконец, нашел Тейю, которая стояла перед окном от пола до потолка, из которого открывался вид на город, одетая в нижнее белье, которое я купил для нее, выглядя как ходячая влажная мечта.

Я со щелчком закрыл дверь и подошел к ней. Она осознала мое присутствие, ее плечи напряглись, а дыхание стало поверхностным.

Наши взгляды встретились при виде отражения в окне, и я наклонился вперед, зарываясь носом в ее волосы. Она так выглядела, что почти… это почти чересчур. Я обнял ее, прижимая к своему твердеющему члену.

У нее перехватило дыхание в ту минуту, когда ее спина соприкоснулась с моим передом.

— Такая чертовски красивая… — прошептал я, пока мои руки ласкали ее бока, целуя гладкую шею, пока мои губы посасывали ее безупречную кожу.

— Ах, — застонала она, приоткрыв губы, и я увидел, как в отражении ее глаза закрылись в экстазе.

— Я так чертовски долго ждал, чтобы заполучить тебя такой.

Она сглотнула, облизывая губы на вдохе. Мои руки начали блуждать по ее животу нежными поглаживаниями, спускаясь вниз, касаясь линии трусиков, достигая вершины бедер. Мои поцелуи поднялись по ее шее к правой щеке.