Шрифт:
— Что произошло после этого, Пелхэм? — спросил Стокли.
«Ну, как я уже сказал, той ночью была ужасная буря, и я разжег большой огонь в очаге. Он пылал, и я оставил их сидеть там, уютно и комфортно. мое острие. Когда я вернулся через несколько часов, я обнаружил, что они уснули. Было около трех часов ночи, и я решил просто накинуть на них меховое покрывало и пойти спать. Вот тогда это и произошло».
«Что?» — мягко сказал Сазерленд, поскольку старик явно был глубоко встревожен.
«Понимаете, я поднимался в свою комнату и услышал, как кто-то звонит у входной двери».
— В три часа ночи? — сказал Сазерленд.
«Да. Безумие, естественно, если только это не была какая-то чрезвычайная ситуация, которой не было. Я спустился, включил внешние фонари кареты, которые я выключил несколько минут назад, и открыл дверь. Там стоял мужчина. Там, под проливным дождем. Он был одет в черный плащ и держал большой черный зонт. Он объявил в ужасающе грубой манере, что ищет Александра Хоука. Я сообщил ему, что лорд Хоук в этот час почти не принимает». Дайте ему это, — сказал он и протянул мне маленький золотой медальон. Я узнал, что он принадлежал его светлости».
«Позже ты отдал его Алексу?» — спросил Стокли.
«Нет. Это ужасная вещь. Я сунул его в карман жилета и поплелся спать, намереваясь передать его его светлости на следующее утро. Когда я пошел готовить завтрак в семь, я нашел записку от его светлости, в которой говорилось: что он и Вики встали с рассветом и поехали в Хоксмур на несколько последних дней в Котсуолдс, прежде чем она вернулась в Америку. Я положил медальон в серебряную шкатулку, где он хранит все свои медали. И совершенно и непростительно забыл даже не упомянуть ему об этом. Поскольку он никогда не смотрит на свои медали, я совершенно уверен, что он до сих пор ничего об этом не знает».
Стокли, глядя не на Пелема, а на Сазерленда, спросил: «Как выглядел этот медальон?»
«Это была медаль Святого Георгия, — сказал Пелэм. — На обратной стороне были его инициалы. Подарок его матери. Я заметил, что он не носил ее по возвращении с Кубы, и спросил его об этом. Он рассказал по-моему, он потерял его там.
«Это медаль, которую Алекс носил на шее в ту ночь, когда мы спасли Вики, Росс», — сказал Сток. «Один из охранников перерезал золотую цепочку и отобрал ее у него. Мы были так заняты, пытаясь выбраться оттуда живыми, что совсем забыли об этом».
«Пелэм, можете ли вы дать нам физическое описание этого парня на ступеньках?» — взволнованно сказал Росс.
«Ну, я помню, он держал зонтик низко, как бы скрывая лицо. Но когда он повернулся, чтобы уйти, я мельком увидел его в свете каретных фонарей. Самое необычное. У него не было совершенно бесцветных зрачков. его глаз».
Стокли и Сазерленд одновременно поднялись на ноги.
«Этот парень, — сказал Сток, его голос дрожал от волнения, — у него есть какой-нибудь акцент, Пелхэм?»
«Да», сказал Пелхэм. «Очень отчетливый акцент. Испанский».
«Человек без глаз», — сказал Сток. «Дерьмо. Алекс был прав. Нам надо было смотреть на кубинцев».
«Руки-ножницы», — согласился Сазерленд. «Вики сказала, что так его называли все кубинские охранники. Парень, который любил резать людей серебряными ножницами, висевшими у него на шее».
Стокли ударил себя по лбу с такой силой, что обычный мужчина рухнул на пол.
«Росс? Этого парня из спецназа сбили в Майами? Как я уже говорил, судмедэксперт округа Дейд сказал, что кто-то всадил ему в мозг острый предмет. Через его глаза. Медэксперт сказал, что это, вероятно, были очень острые ножницы».
— Сток, — сказал Росс, стараясь говорить спокойно, — серийный номер прицела на дереве. Он его записал, да?
«Я приберег эту часть напоследок», — улыбнулся Сток. «Нет, он не читал. Я зачитал этот серийный номер моему новому лучшему другу в Леупольде. Идентичное совпадение. Все их прицелы теперь официально учтены».
Глава четырнадцатая
ТУИЛАЙТ НА ТЕМЗЕ. Это было любимое время суток Лекса Хоука, и он стоял, сцепив руки за спиной, у одного из широких стеклянных окон своего офиса на пятнадцатом этаже. Он смотрел, точнее, загипнотизированный, как на речное движение, так и на автомобильное движение, пересекающее мост Ватерлоо. Шел мелкий туманный дождь, и от него этот вечер конца декабря мерцал и сиял, как одна из светящихся картин Тернера, изображающих дворцы Вестминстера.
«Конец века», — подумал Хоук, — «последний, который я когда-либо увижу».
Это был 1999 год, дни угасания незадолго до начала века, и Алекс Хоук в тот момент думал о том, чтобы позвонить красивой женщине, которую он встретил на предновогоднем празднике накануне вечером. Американский врач по имени Виктория Свит, написавшая замечательную детскую книгу под названием «Вихрь-о-Дром». Она была, пожалуй, самой красивой…
В полуоткрытую дверь послышался тихий стук.
«Да?»
«Извините за беспокойство, сэр, но на линии посол Келли. Я подумал, что вы, возможно, захотите поговорить с ним, сэр». Алекс отвернулся от окна и увидел в дверном проеме свою многолетнюю секретаршу, Сару Бранхам с изысканной фигурой.