Лоренцо нетерпеливо вздохнул, когда унеслась молодая ореада. Тереза, наоборот, взволнованно наблюдала за ними и расслабилась, только когда выяснилось, что девочки просто увидели выходящих из церкви жителей деревни и решили, что собрание закончилось. Беатриче быстро выпроводила их наружу и, смущенная, вернулась обратно.

– Извините еще раз. Я хотела сказать, что усилю защиту горы. Научу дочерей, как это делается, пусть помогают.

– Спасибо. – Я улыбнулась ей, но Лоренцо это не успокоило.

– Твои дочери слишком юны. Сколько младшей – три года? Нужно придумать другой способ справиться с колесничими.

– И что ты предлагаешь, Лоренцо? – поинтересовалась Тереза. – Взять наших мужчин и отправиться силой отвоевывать Джеронимо? Никто не пойдет. Мы слишком размякли за годы сытой жизни. Все будут надеяться, что инквизиторы их не тронут или что можно будет в последний момент уехать во французскую общину, куда колесничие вряд ли сунутся. Да и не стоит того этот глупый ребенок. Не думаю, что его заставили связаться с инквизиторами. Он всегда нас недолюбливал, поэтому мог прийти к ним сам.

Мне так не показалось – уж больно подавленным выглядел Джеронимо, – однако я промолчала. Высшие знают этого парня гораздо лучше.

– Я тоже за то, чтобы оставить Джеронимо там, где он есть, – поддержала Беатриче. – Еще не хватало рисковать жизнями ради того, кто сам от нас отказался.

– Я бы с удовольствием согласился с вами, – сказал Лоренцо, – но у инквизиторов не должно быть либо мальчишки, либо договора, иначе мы в любом случае рискуем жизнями. Константин, ты сведущ в документах и работал с князем больше всех нас. Есть ли возможность переподписать договор?

– Когда связь уже установлена? – Костя задумался. – Новый договор с духом замка можно заключить, только если по всем правилам расторгнут старый. А этого нельзя сделать, если не получить согласие второго хозяина и не сжечь предыдущий договор. Проще говоря, это не вариант, если мы не хотим соваться к братству.

– Но мы же не можем оставить все как есть. – Беатриче в волнении завертела колечко на безымянном пальце. – Если в Серените появятся инквизиторы, они поработят меня и моих дочек.

– А нас просто убьют, – добавила Тереза. – Тише, Беатриче, не беспокойся. Я хоть и пожила свое, но у меня в Серените дочь и внуки, поэтому лучше лягу костьми, чем позволю добраться до них колесничим.

– И мы потеряем все наши ценности. Все наше наследие, – тихо добавил Лоренцо, глядя куда-то внутрь себя.

Похоже, вопрос наследия был для него важен. Ну а я задумалась над словом «ценности».

Мне все это категорически не нравилось. Ни то, что я вдруг внезапно узнала о существовании потустороннего мира, ни то, что я на прицеле у инквизиции, похищающей людей, ни то, с каким высокомерием ко мне относились высшие. А вероятность кровавой резни «радовала» настолько, насколько вообще возможно. Ценности, ради которых я сюда приехала, не стоили ничего из этого.

«К черту их всех, – шепнул голос разума. – Скажи, что не подписывалась на такое и что не хочешь быть участницей чужих разборок. Откажись от замка, пусть нелюди вытаскивают Джеронимо, а тот забирает его и тащит на себе эту ношу. Он хотя бы знаком с привычками высших, а тебе такие проблемы ни к чему».

Да, так можно было бы сделать. С одной стороны. А с другой…

Воображение восстановило в памяти образ двух девочек в льняных платьицах. Не знаю, что Лоренцо имел в виду под наследием, а я была обычной женщиной, которая в первую очередь понимала под этим словом детей. Джеронимо же сначала отказался от них, а затем продал инквизиторам, и факт оставался фактом вне зависимости от того, заставили парня или нет. Я согласилась стать хозяйкой замка, ничего не зная об ответственности, которая на меня ляжет, – и это целиком на совести высших. Но если я сейчас умою руки и вернусь в Москву, даже не попытавшись сделать что-нибудь ради ни в чем не повинных детей, на моей совести тоже появится жирное пятно. Тогда точно придется задуматься о некоем царстве в преисподней, где меня будут коптить, как Лоренцо.

И еще меня останавливало плечо Кости, который, по-моему, не осознавал, что до сих пор закрывает меня от старшего вампира.

– Подождите, – неожиданно для себя самой выдала я. – Не может быть такого, чтобы нельзя было ничего сделать. В Италии наверняка есть другие настолько же сильные маги, как мой прадед. Почему бы не обратиться к ним?

– Те, кто живет вне общин, сами от нас отказались, – произнес Лоренцо. – Они не помогут.

Тереза печально покивала:

– В Италии и в Европе в целом нет больше ни одного свободного ковена. Ковены, принадлежащие другим общинам, либо откажутся, либо заломят за помощь цену, которую мы не сможем заплатить. Помогать просто так им неинтересно: до сих пор колесничие не угрожали ни одной общине, кроме нашей. Многие вообще считают, что угроза колесничих – нонсенс. А свободные ведьмы и колдуны либо уже работают на инквизиторов, либо побоятся обнаружить себя.

Звучало и в самом деле не очень воодушевляюще. Была б я помоложе, удивилась бы разобщенности высших, но за жизнь встретила столько примеров человеческого равнодушия, что теперь только с пониманием кивнула. Всем дороже их собственные проблемы.

Я почесала затылок:

– Эм-м… Мне неудобно спрашивать, но если я буду сопротивляться инквизиторам, не будучи официальной хозяйкой, мне по законам высших тоже положено наказание?

– Конечно, – подтвердил Костя. – Ты будешь обязана предстать перед европейским судом высших, который определит наказание при этой жизни. Возможно, оно частично перейдет на твою загробную жизнь…