Он вздохнул.

— Тебе бы не помешало хобби.

— Хобби не бывают полезными. На то они и хобби. — Я нарисовал пальцы, скрюченные вокруг меча, и кровь, капающую с кончика. — Кроме того, у меня есть хобби.

Спереди наш водитель фыркнул, включив левый сигнал.

— У тебя есть таланты, — поправил папа. — Если у тебя что-то получается, это не значит, что тебе это нравится. И сидеть все лето в ожидании возвращения лучшего друга — это не хобби.

Глупый Ромео Коста.

Он просто взял и ушел в один прекрасный день. Даже не попрощался. Сначала в Италию в начальной школе. А теперь в какой-то скучный летний лагерь, в который его заставил поехать отец.

Он вернулся из Европы полным бездельником. Я наполовину ожидал, что на этот раз он вернется с вырезанным куском мозга.

Я подмигнул папе.

— Почему я должен получать удовольствие от того, что делаю?

Мягкая улыбка скривила его губы по краям.

Он был огромным.

А может, он просто казался огромным, потому что я еще не до конца встал. Но он заполнил своим телом все заднее сиденье.

Своим присутствием.

Его ониксовые волосы и смешливые морщинки по бокам глаз. И шрамом на лбу, который он получил, когда сопровождал скаутов.

Папа попытался схватить меня, и в последний момент он успел это сделать, ударившись о лежак и разбив себе лоб.

Папа погладил меня по виску согнутой костяшкой пальца.

— Потому что если ты не ценишь дорогу, как ты сможешь насладиться местом назначения?

— Разве цель жизни — не смерть? — Я пригвоздил его взглядом, чтобы не видеть, как мое искусство испаряется от конденсата на окне.

Он рассмеялся.

— Ты слишком умен для своего же блага.

— Это не "нет", — пробормотал я, потянувшись закрыть уши, чтобы не слышать гудки машин и стук дождя.

— Цель — семья. Любовь. Место в мире, которое можно назвать своим.

Я смахнул маленькую веточку со своих кроссовок.

— У тебя много мест.

— Да, но только одно из них — мой дом. И это место, где ты и твоя мать.

Я изучал его, наморщив лоб.

— Что мы сделали, чтобы ты был так счастлив?

— Ты существуешь, дурачок. Этого достаточно.

Я растянулся на своем сиденье, постукивая пальцами по колену, скучая до предела.

— Если мы делаем тебя таким счастливым, почему ты всегда покупаешь вещи, чтобы чувствовать себя хорошо?

— Искусство — это не вещи. — Он положил свою руку на мою, чтобы я перестал стучать по колену. — Это душа человека, вложенная в материал. Души бесценны, Зак. Постарайся защитить свою любым способом.

Я придвинулся к нему ближе, заглядывая в бархатный саквояж между нами.

— Могу я взглянуть на него?

— Не раньше твоего дня рождения.

— Это мое?

— Не для того, чтобы носить с собой. Это опасно.

— Еще лучше. — Я потер руки, обратив внимание на резную шкатулку, лежащую между его ладонями. — Как насчет этой?

Мы только что забрали трофеи папиной войны на антикварном аукционе.

Точнее, папа забрал.

Я сидел в машине и разгадывал кубик Рубика, не удосужившись взглянуть на него, пока он мучился с проверкой документов.

Искусство никогда не интересовало меня.

Отец провел последние двенадцать лет, вдалбливая в меня свою мудрость, надеясь, что его одержимость проникнет в мой череп.

Не повезло.

Я мог спорить о достоинствах гунби в сравнении с живописью тушью и смывкой, но не мог заставить себя наплевать на кучу линий на бумаге. (прим. Гунби — техника реалистической китайской живописи).

Иногда я втайне жалел, что у меня нет такого отца, как у Ромео. Он позволял ему обращаться с пистолетами и ручными гранатами. Ром даже умел управлять танком.

Вот это была находка.

Отец снял тяжелую крышку и наклонил коробку в мою сторону.

— Подарок твоей маме на юбилей.

Между атласными стенками лежал круглый нефритовый кулон, выточенный в форме льва. Красный шнур обвивался вокруг изогнутого края, ведя к уложенным бусинам, огромному узлу "пан чанг" и двойным кисточкам. (прим. Узел Пан Чанг — один из восьми символов буддизма. Он передает религиозную веру в цикл жизни без начала и конца).

Два миллиона долларов, и за что?

Мама даже не собиралась носить эту вещь.

Взрослые иногда принимают самые глупые решения. Папа называл их импульсами и говорил, что они человеческие. Может, я и не был человеком, потому что ничто не приводило меня в восторг. Я всегда все обдумывал и ничего не жаждал.

Даже сладостей.

Я опустился на свое место.

— Это похоже на плесень на сыре, растущую в посуде из-под консервов в шкафчике Оливера.

У моего второго лучшего друга была гигиена дикого кабана. Хотя это было бы несправедливо по отношению к кабану, потому что у последнего не было возможности ежедневно принимать душ.