— Я видела его! Я знаю, что я видела! Я бросаюсь к нему, но меня останавливают руки, обхватывающие мои и поднимающие с земли.

— Отпустите меня! Отпустите меня!

— Хватит, Кадмус, — говорит Титус позади меня, его резкий тон перекликается с явным раздражением.

— Ей это не нужно.

— Ты точно знаешь, что ей нужно, не так ли, Титус? Губы Кадмуса кривятся в усмешке.

— Ты каждый день говоришь ей именно то, что ей нужно услышать, не так ли?

Мое тело падает в грязь, и Титус бросается вперед на Кадмуса.

Грузовик колеблется, когда Титус пытается встать на ноги в грязи. Он наносит удар кулаком в грудную клетку другого Альфы. Кадмус ударяет локтем в позвоночник Титуса, и упавший Альфа с ворчанием поднимается на ноги, прежде чем Титус ударяет Кадмуса кулаком в лицо, откидывая его голову в сторону, разбрызгивая кровь. Кадмус наносит ответный удар Титусу в нос. Все это за считанные секунды.

— Прекратите это! Остановитесь! Вопреки здравому смыслу, я бросаюсь к сражающимся Альфам и протискиваюсь между ними, как раз в тот момент, когда Кадмус замахивается для следующего удара. Прижавшись к груди Титуса лицом к Кадмусу, я зажмуриваю глаза, дыхание застревает у меня в горле, и готовлюсь к удару.

В отсутствие боли я открываю глаза и нахожу его челюсть твердой и напряженной, грудь вздымается. Из уголка его губы сочится кровь, а в глазах застыл убийственный взгляд человека, потерявшего надежду. Того, кому больше нечего терять.

Нахмурившись, он опускает кулак, и я чувствую, как напряжение Титуса спадает у меня за спиной.

Руки запутались в моих волосах, я на волосок от того, чтобы потерять то немногое здравомыслие, что у меня осталось.

—Почему с тобой все время так чертовски сложно?

Облизывая уголок губы, Кадмус качает головой и фыркает.

— Полагаю, кто-то должен быть плохим парнем, верно? говорит он, забираясь в грузовик.

В моем животе пульсирует тупая боль, которую я игнорировала уже несколько дней. Не из-за моего беспокойства по поводу их ссоры, но из-за чего-то, чего я боюсь еще больше. У меня наступила течка, и я знаю, что ее присутствие является частью того, что заставляет этих двоих чувствовать себя неловко. Они чувствуют это на мне, и инстинкт умоляет их дать разрядку. Из-за чего они, вероятно, подрались бы, если бы не уважение их отсутствующего брата.

Оглянувшись на Титуса, который вытирает кровь из носа, я перелезаю через Кадмуса в маленькое пространство между его ногами и приборной панелью и занимаю свое место рядом с ним. Он захлопывает дверь перед Титусом и опирается локтем на выбитое окно, размазывая кровь по губе тыльной стороной ладони.

Его взгляд опускается на мои бедра и спину, брови вздрагивают от его обеспокоенного выражения, но он не говорит ни слова. Ему и не нужно. Его напряженные мышцы и выпуклость, которую я заметила в его промежности, когда забиралась на него, говорят мне все, чего я не хочу знать.

Месяц назад именно Титус принес мне облегчение после почти двух недель сильной боли, и я знаю, что, несмотря на естественные инстинкты их тел, они оба боятся того момента, когда им снова придется бросить вызов своему брату.

Однако я постараюсь сдерживаться столько, сколько смогу. Держать свою боль и агонию при себе, чтобы не разбудить их примитивные побуждения.

Титус забирается на водительское сиденье с другой стороны от меня, и через окно я вижу, как Брэндон карабкается к задней части грузовика. В тишине Титус заводит двигатель и сворачивает с дороги, вниз по склону холма. В сторону лагеря внизу.

Мужчина, возможно, лет пятидесяти, поднимается на ноги, прекращая разведенный им костер, когда мы въезжаем, и Титус паркует грузовик за периметром. Без колебаний он выходит из машины и подходит к мужчине, который стоит, заложив руку за спину, как будто тянется за оружием.

Подняв ладони в воздух, Титус делает медленные и легкие шаги к нему.

— Мы не желаем тебе никакого вреда.

— Чего вы хотите? В голосе мужчины нет ни дружелюбия, ни приветствия, когда он переводит взгляд с Титуса на грузовик.

— Просто убейте уже этого ублюдка и возьмите мясо, — бормочет Кадмус рядом со мной, которому уже наскучил этот обмен репликами. Я предполагаю, что именно по этой причине Титус выскочил первым.

— Мы путешествовали несколько дней. Мы надеялись разделить ваш лагерь.

— Я ни с кем ничем не делюсь. А теперь убирайся отсюда.

Когда Титус опускает руки, мужчина выхватывает из-за спины клинок и выставляет его перед собой.

— Я не хочу неприятностей. Просто уходите, и никто не пострадает.