— Еще есть? — уточнил хозяин лавки.

— Четыре осталось. Но нам надо определиться с ценами.

— Пополам! — тут же начал торг мужчина.

— Восемьдесят процентов мои, двадцать ваши. Тем более вам даже продавать их не придется, сегодня же разберут.

— Хорошо, — быстро сдался лавочник. — Одеяла с матрасами я тоже возьму. Сколько вы хотите?

— Вы торгуете, значит, лучше знаете цены. Вот и скажите.

— По десять как за матрасы, так и за одеяла.

На этом и поладили. Следующую партию Катерина обещала привезти через две недели. За изделия Афанасий Прохорович расплатился полностью, а на прощание девушка угостила его халвой.

Когда Катерина с ребятами вернулись к Алене, ее стол уже пустовал. Ярмарка в самом разгаре, а они все распродали!

Довольная крестьянка высыпала на руку барыне монеты на сумму пять золотых. Катя выдала по десять серебряных всем, кто приехал с ней.

— Но как же так, барышня?! Это же ваши деньги! — недоуменно посмотрела сначала на монеты, потом на хозяйку Алена.

— Вы же вольнонаемные. А получить плату за свой труд имеет право каждый.

— Спасибо, барыня! — расчувствовалась женщина и, всхлипнув, поклонилась Кате в пояс.

— Иди уж, — улыбнулась девушка, сама стараясь не разреветься.

Пока остальные тратили заработанное, баронесса попросила Захара доехать до банка, чтобы положить на счет деньги, вырученные в лавке у Афанасия Прохоровича, — а это ни много ни мало сто золотых! Серебряные оставила, намереваясь расплатиться за помощь в изготовлении сладостей с девушками. Те смогут отложить их для приданого.

Закончив с делами, Катя решила выезжать домой, пока дорога не слишком перегружена. Но Захар, помявшись немного, набрался смелости и протараторил:

— Барышня Екатерина Львовна, наш сосед барон Владислав Парамонович Кротов привез на продажу сегодня стулья и столы. Мебель-то в усадьбе вся старая, боязно на стул сесть. Может, глянем?

Это было сказано с такой надеждой, что девушка не смогла отказать. Они прошли к концу рынка: именно там, ближе к выезду, располагались ремесленники, торгующие мебелью, древесиной, отделочными материалами. Среди них Катерина приметила темноволосого мужчину с красивой фигурой, о чем-то беседующего с крестьянами.

Внезапно он, словно почувствовав ее внимание, резко обернулся и глянул карими с зелеными крапинками глазами.

У девушки перехватило горло.

«Что за напасть? — подумала она. — Впервые вижу человека, а такое ощущение, будто знаю всю жизнь».

Мужчина подошел ближе.

— Желаете что-нибудь приобрести? — спросил бархатным голосом, от которого по коже Кати побежали мурашки. Уголки его пухлых губ дрогнули, складываясь в заинтересованную улыбку.

«Почему такая непонятная реакция на совершенно незнакомого человека?!» — разозлилась на себя Катерина. А сердце продолжало лихорадочно колотиться, словно мужчина нежно коснулся потаенных струн души.

Три сумасшедших дня ярмарки наконец-то закончились. Можно было выспаться и не вставать раньше, чем петухи пропоют утреннюю зарю.

Пока Катерина с мужчинами торговала, девушки под руководством Клавдии готовили лакомства. К счастью, те быстро раскупались, хотя цену на них поставили высоковатую по сравнению со сладостями других купцов.

Обычно для привлечения покупателей команда баронессы всей гурьбой вставала перед прилавком и делала вид, словно приобретает товар. Народ, замечая активно что-то покупающую толпу, проявлял любознательность и заинтересованность, а затем брал для пробы. Еще на Земле Катерина усвоила, что люди идут туда, где очереди. И ведь нехитрый трюк работал!

Матрасы и одеяла, которые успели сшить женщины, отправились в торговую лавку через неделю. Афанасий Прохорович, забирая товар, сообщил, что молва о новых мягких одеялах распространилась быстро, и желающих купить стало много. Он попросил напрячься и увеличить производство. Катя обещала подумать.

На следующий день девушка рассказала жене старосты, что товар пришелся по душе жителям уезда, и лавочник просит делать больше.

— Бабушка Полина, я не ответила ни да, ни нет, взяла время на раздумье. Может, вы что-то подскажете?

— Я подумаю, барышня. Завтра дам ответ.

— Ох, чуть не забыла! Я принесла деньги, раздайте женщинам, изготовившим одеяла и матрасы. В этом мешочке сто серебряных, сами распределите.

— Екатерина Львовна! — бабушка Полина схватилась за сердце. — Деньги-то зачем?! Мы ведь крепостные, нам не положено.

— Знаю, знаю, вы отдаете оброк и отрабатываете барщину. И никто этого не отменял. Но одно другому не мешает, — Катя прекрасно осознавала, что ломает шаблоны устройства местного общества, но не могла поступить иначе. — Деньги нужны. И девушкам на приданое или на обновку, и бабам детей одеть, самим принарядится или в хозяйство что купить. Да мало ли для чего! — баронесса всплеснула руками. — Кроме того, девушки, вязавшие шали, должны получить по пять серебряных. Ваши шали, бабушка Полина, нарасхват. Я купила еще ниток, а позже покажу два-три орнамента — к сожалению, больше не знаю, — и начнем вязать летние шали.