— И тебе не хворать, — буркнул я в ответ, изо всех сил старясь удержать холодное равнодушие на лице. Но ее глумливая ответная улыбка шутя разрушила все мои отчаянные потуги… Фак! Фак! Фак! Это же Машка Терентьева! Моя Машка! С которой мы всего неделю назад счастливо жили вместе на съемной хате, и спали под одним одеялом. Она снова сидит в шаге от меня. Такая родная и… Такая отчужденная. С какого-то перепуга взирающая на меня уже с высока, как на нашкодившую собачонку.

Словно в подтверждение моих мыслей, Терентьева зло сощурилась и спросила:

— Слышь, чудило, ну и где тебя целую неделю носило?

Я аж рогаликом поперхнулся от столь вопиющего хамства. К счастью, затянувшуюся из-за моего кашля паузу заполнила своим появлением буфетчица. Фигуристая барышня, подрулив к нам с заставленным чашками и тарелками подносом, выставила перед Машкой тарелку с рогаликами и большую чашку зеленого чая.

— Приятного аппетита, — улыбнулась Терентьевой буфетчица.

— Спасибо, Катюш, — хмыкнула Машка и, окончательно взрывая мне мозг, вдруг звонко шлепнула буфетчицу по пышным ягодицам.

Последняя беззлобно пискнула и, стрельнув в меня озорным глазом, переместилась с подхваченным подносом к соседнему столику.

— Че-т не замечал за тобой раньше подобных чудачеств, — проворчал я, невольно провожая взглядом красотку в коротком бордовом платье с белоснежным передником, расставляющую уже тарелки с чашками на столе давно отсмеявшихся и присмиревших камуфляжников.

— Да ты до хрена чего за мной не замечал раньше, — фыркнула Машка, засовывая в рот остатки мигом смолоченного первого рогалика.

— Разве? А я думал у нас…

— Индюк тоже думал, — перебила Терентьева. — Ты зубы мне не заговаривай. На вопрос отвечай.

— Ты о чем вообще?

— Я спросила: где тебя целую неделю носило?

Я уже открыл было рот, чтобы послать обнаглевшую в край деваху куда подальше, но не произнес не звука, ошарашенно наблюдая очередную ментальную метаморфозу.

Из ближайшего ко мне левого уха Терентьевой вдруг стало выбираться наружу непонятное полупрозрачное существо, сходное с уже относительно изученными мохнатыми гусеницами лишь серо-коричневой расцветкой. Этот ментальный паразит был гораздо уродливей, весь какой-то угловатый, от чего показался мне поначалу в разы более мерзким.

— Че тупим-то, Капустин? Я жду ответа, — поторопила прикончившая очередной рогалик Машка и с удовольствием запила съеденное чаем. Терентьеву похоже ничуть не напрягал процесс выкарабкивания из уха непонятной монструозной хрени.

— Что, прости?

— Да ты задрал, чудила! — разозлившаяся Машка, швырнула в меня половиной очередного рогалика. И тут же взмахом руки остановила попытку камуфляжников подорваться из-за стола ей на подмогу.

Параллельно с усаживающимися обратно громилами, выкарабкавшаяся из машкиного уха полупрозрачная уродливая хрень вдруг резким махом раскинула сзади огромные (каждое в мою ладонь величиной) крылья и, обернувшись роскошной бабочкой, стремительно взмыла под потолок заведения.

— Ах вот в чем дело. Ты тоже их видишь, — догадалась Терентьева, заметив мой метнувшийся следом за бабочкой взор.

— Маш, че, вообще, происходит, а? — спросил я, впившись взглядом в хитрые зеленые глаза напротив.

— Расплата происходит, Сережа, — спокойно выдержав мой взгляд, улыбнулась Терентьева и надкусила очередной рогалик.

— Че за чушь? Какая еще расплата?

— Тебя же в записке предупреждали о последствиях. Припоминаешь?..

— Какого…

— Но ты забил на пленницу, — жестом призвав меня к молчанию, продолжила Машка, — как гребаный трусливый ублюдок. Недрогнувшей рукой обрек несчастную подругу на жуткую участь. А теперь лупишь тут буркалами своими, типа невинными, на меня. И скулишь, как целка на оргии: ой-ой-ой, что тут происходит…

— Целка… гы-гы-гы… — снова заржали амбалы за соседнем столом.

— А ну цыц там у меня! — шуганула охрану Машка.

Камуфляжники тут же покорно притихли.

— Да че за хрень?! — возмутился я. — Откуда ты знаешь о записке?!

— А ты догадайся, умник, — в тон мне фыркнула Машка.

— Терентьева, хорош по ушам ездить! Я знаю, что не было на самом деле никакого похищения! Видео со связанной тобой — это монтаж. А на самом деле ты тогда сбежала от меня на репетицию к кавээнщикам, и просидела у них все время, пока эта байда с шантажом раскручивалась.

— Это дружки твои тебе напели. А ты и уши развесил, — возразила Машка. — Ну правильно! Надо же как-то оправдать свое предательство.

— Я тебя не предавал!