Андрей Легостаев
Наследник Алвисида (книга 2)
книга 2. ЛЮБОВЬ ПРЕКРАСНЕЕ МЕЧА
"Азбука", С-Петербург, 1997.
(авторский, без редактуры издательства, вариант)
С любезного разрешения автора в тексте использовано
стихотворение Льва Вершинина "Баллада о боевом слоне".
"Природа каждому дала:
Орлу - горбатый клюв и мощные крыла,
Быку - его рога, коню - его копыта.
У зайца - быстрый бег, гадюка ядовита,
Отравлен зуб ее. У рыбы - плавники,
И, наконец, у льва есть когти и клыки.
В мужчину мудрый ум она вселить умела,
Для женщин мудрости Природа не имела
И, исчерпав на нас могущество свое,
Дала им красоту - не меч и не копье.
Пред женской красотой мы все бессильны стали,
Она сильней богов, людей, огня и стали."
Пьер Ронсар
ПРОЛОГ
"Срок придет - и совершится
Предназначенное богом,
Пожалеет он скитальца,
И придет конец тревогам."
Ш.Руставели, "Витязь в тигровой шкуре".
Черноволосый мужчина с гордой осанкой, сразу указывающей на его благородное происхождение и немалый боевой опыт, прошел в комнату, которую указал молчаливый усталый слуга, взял у того факел и кивнул, собираясь закрыть дверь на щеколду. Не очень подходящая обстановка для знатного французского рыцаря, но, учитывая военное положение и количество людей, собравшихся в замке, вполне устраивала доводилось довольствоваться и куда более скромным ночлегом.
Мужчина воткнул факел в жирандоль, расстегнул пряжки на куртке - так, в запыленных и грязных после быстрого перехода по болотам одеждах, и пришлось садится за ужин за просторным хозяйским столом. Времени помыться и побыть в одиночестве, чтобы перевести дух и обдумать создавшееся положение, просто не было.
Он подошел к окну и выглянул во двор. Там жгли костры и укладывались на ночлег прямо под открытым небом, благо погода позволяла, солдаты бриттской армии.
Когда-то, тринадцать лет назад, он уже был в этом замке, представившись странствующим пилигримом. Только тогда двор был сонен и пустынен, лишь изредка подходил к колодцу кто-то из челяди.
Мужчина усмехнулся, вспомнив свое первое посещение Рэдвэлла.
Он, Хамрай, чародей, достигших самых вышних высот магии, тогда не выдержал. Неприятно вспоминать о собственных промахах, даже если учитывать, что в то время он был изведен неудачами в многочисленных магических опытах и бесплодным ожиданием до предела.
Богиня Моонлав, одна из пяти детей Алгола... О, Моонлав... Хочется и проклинать, и благословить ее одновременно. Она спасла Хамрая в тяжелые времена после Великой Потери Памяти, когда он был еще юношей, почти мальчиком, едва умеющим читать и знающим лишь самые азы магии. Она возлюбила его, она направила его к шаху Балсару, которому покровительствовала, вознесла до небес человеческих желаний, подарила долголетие, равное бессмертию... И она же, вернее - из-за нее, Хамрай упал в пропасть человеческого отчаяния, когда невозможно получить желаемого. Алвисид, брат Моонлав, основатель алголианской церкви, наложил на любовников Моонлав шаха Балсара и Хамрая, заклятие, запрещающее им прикасаться к женщине.
Хамрай не мог ручаться, что заклятие наложено лишь на них двоих - Моонлав была весьма любвеобильна, умудрилась даже к Луциферу в постель залезть... Хотя на Повелителя Тьмы вряд ли наложишь заклятие, даже Алвисиду это, наверное, было бы не под силу. Впрочем, кто знает, кто знает... Не зря же Луцифер тоже заинтересован в возрождении расчлененного бога.
Тогда, больше сотни лет назад, Хамрай ненавидел Алвисида. Не из-за заклятия, еще до того - просто потому, что Алвисида ненавидела Моонлав. Что не поделил Алвисид с остальными четырьмя богами, Хамрай не знал.
Что Хамрая не касается - то не касается.
Хотя Директорию Моонлав, вошедшую в священную книгу алголиан, писал именно он. Иногда Хамрай считал, что Моонлав и пригрела его из-за этой директории, поскольку сама литературными талантами не обладала совершенно, а в пику Алвисиду создать свой священный текст мечтала...
Хамрай покачал головой, отгоняя неприятные мысли - перечитав через много лет эти директории, он жутко стыдился, хотя никто и не знал, что они принадлежат его перу. Да и отношение к Алвисиду у него изменилось.
Давно уже целью его жизни стало вернуть из магического небытия великого бога алголиан. Вернее, средством для достижения другой цели - снятия ненавистного заклятия с него и с шаха Фарруха Аль Балсара.
За сто с лишним лет, что прошли с момента наложения заклятия, гибели Алвисида и исчезновения остальных четверых богов неизвестно куда, шах Балсар значительно расширил свои владения. Он прямо-таки извелся без наследника. Ему все время мерещилось, что он погибнет и все завоеванное великими трудами и лишениями достанется невесть кому. Он все время изводил своего придворного чародея, старого друга и товарища по несчастью, чтобы тот нашел способ - какой угодно! снять заклятие. И Хамрай искал, ставил бесчисленные опыты, странствовал по свету в поисках магических предметов в надежде избавить шаха - и себя, разумеется - от несчастья. Бесполезно.