А между тем советские части вплотную подошли к союзной зоне в районе Одессы. Они пока еще не представляли опасности для численно превосходивших их союзных войск. Но значение их преувеличивалось французским командованием, у которого, кроме того, возникли сильные сомнения в надежности собственных солдат.

Французские солдаты открыто заявляли о своем желании убраться из России, о своих симпатиях к большевикам, в которых видели представителей рабочего класса. Советские агенты искусно вели пропаганду. Подпольная типография издавала газету "Одесский коммунист"на французском языке с призывом к мятежу против своих офицеров.

На французском флоте в Черном море начались волнения. Вспыхнул бунт на линейных кораблях "Мирабо", "Жюстис", "Жан Барт"и перекинулся потом на французский флагманский корабль "Вальдек Руссо", на крейсер "Брюи", на миноносцы "Фокошю"и "Мамелюк".

И тем не менее для населения Одессы конец настал неожиданно:

2 апреля (н. ст.) генерал д'Ансельм объявил, что французы и остальные союзные войска покинут город в течение двух суток.

"Французы захватили большинство судов для своих надобностей, - писал Деникин.
– Брошены были огромные военные запасы союзников и русских, оставлены все ценности в учреждениях Государственного банка и казначейства... Среди разнородных чувств и восприятий, волновавших в эти дни население Одессы, было одно общее и яркое -это ненависть к французам. Она охватила одинаково и тех счастливых, которых уносили суда, и тех, кто длинными вереницами, пешком, на пролетках и подводах тянулись к румынской границе. Она прорывалась наружу среди несчастных людей, запрудивших со своим скарбом одесские пристани и не нашедших места на судах, и в толпе, венчавшей одесские обрывы, провожавшей гиканьем и свистом уезжавших..."

Под влиянием этих событий и всей военно-политической обстановки генерал Деникин еще в декабре 1918 года решил перенести свою Ставку из Екатеринодара в Севастополь. Побуждало его к этой мысли и желание избавиться от близости с нервировавшим его Кубанским правительством, В те дни Антон Иванович еще не испытал на себе капризов французской политики и не предполагал, что близость с французами, обосновавшимися в Севастополе, нервировала бы его во много раз больше, нежели постоянные трения с самостийными течениями Кубани.

И потому полной неожиданностью для него явилась телеграмма, которую генерал Франше д'Эспере отправил 14 (27 н. ст.) января 1919 года на имя начальника французской военной миссии в Екатеринодаре и которую французская миссия препроводила в штаб генерала Деникина:

"Получил ваше извещение о предполагаемом переводе штаба генерала Деникина в Севастополь. Нахожу, что генерал Деникин должен быть при Добровольческой армии, а не в Севастополе, где стоят французские войска, которыми он не командует".

Такое неожиданное и грубо бесцеремонное вмешательство во внутренние распоряжения Добровольческой армии было совершенно недопустимо с точки зрения Деникина. Телеграмма Франше д'Эспере его глубоко оскорбила и возмутила. Он послал резкий ответ и одновременно потребовал, чтобы находившийся в Париже С. Д. Сазонов бывший министр иностранных дел императорской России, указал французскому правительству "на недопустимость ни по существу, ни по тону подобного обращения французского генерала".

"В эти дни нашего национального несчастья, - отметил Деникин, ответственными представителями Франции, казалось, было сделано все, чтобы переполнить до краев чашу русской скорби и унижения".

Лишь пять дней спустя узнал генерал Деникин о том, что случилось в Одессе.

"Только вчера, - телеграфировал он генералу Франше д'Эспере, - я узнал, что французские войска оставляют Одессу, дав невыполнимый срок на ее эвакуацию... Французское командование не нашло даже нужным предупредить меня об этом. Теперь трудно предугадать огромные исторические последствия этого шага".

Если главная вина в происшедших на Юге России трениях между русскими и французами ложится на последних, то из этого не следует, что белое командование в Екатеринодаре было безгрешно.

Национальное самолюбие, обостренное событиями последних лет, мешало генералу Деникину предоставить своему представителю в Одессе более обширные полномочия: Екатеринодар вмешивался в решения всех, даже самых пустячных дел. И причиной тому было хотя и благородное, но чрезвычайно осложнявшее вопрос стремление во что бы то ни стало поддерживать перед иностранцами достоинство России так, как его понимал генерал Деникин.