Мышелов с сомнением кивнул головой. В тишине друзья услышали, как их привязанные пони хрумкают ломкой от инея травой, затем раздалось слабое и беззлобное рычание снежной кошки Хриссы, свернувшейся калачиком между крошечным костром и грудой багажа, – наверно, один из пони подошел к ней слишком близко. На огромной ледяной равнине, окружавшей спутников, ничто не двигалось – или почти ничто.

Мышелов опустил руку, обтянутую серой перчаткой, на самое дно своего дорожного мешка, вынул из кармашка, пришитого там, небольшой прямоугольный кусок пергамента и начал читать, больше по памяти, чем глядя на строки:

Фафхрд мечтательно сказал:

– Говорят, что боги когда-то жили и держали свои кузницы на Звездной Пристани. Оттуда, из бушующего моря огня и рассыпающихся дождем искр, они запустили в небо звезды: поэтому гора так и называется. Говорят, что алмазы, рубины, изумруды – все самые дорогие камни – это маленькие модели, которые боги сделали для звезд…. и потом беззаботно разбросали по всему свету, когда их великий труд был завершен.

– Ты никогда мне этого не рассказывал, – сказал Мышелов, взглянув на друга в упор.

Фафхрд заморгал и озадаченно нахмурился.

– Я начинаю вспоминать кое-что из моего детства.

Мышелов слабо улыбнулся, прежде чем вернуть пергамент в потаенный карман.

– Догадка, что кошель, полный звезд, может означать мешок с драгоценными камнями, – начал перечислять он, – история о том, что величайший алмаз Невона называется Сердце Света, несколько слов на пергаменте из козлиной кожи, найденном в верхней комнате закрытой и запечатанной в течение многих веков башни, стоящей посреди пустыни, – это слишком незначительные намеки, чтобы заставить двоих людей пересечь убийственную Холодную Пустошь. Скажи мне. Старый Конь, может, ты просто чувствовал ностальгию по жалким белым лугам, где ты родился, и поэтому сделал вид, что поверил во все это?

– Эти незначительные намеки, – сказал Фафхрд, который теперь пристально глядел в сторону Белого Клыка, – заставили и других людей пересечь весь Невой, направляясь на север. Должно быть, существовали и другие обрывки козлиной кожи, хотя почему они все были обнаружены в одно и то же время, я не могу понять.

– Мы оставили всех этих ребят позади, в Иллик-Винге или даже в Ланкмаре, еще до того, как поднялись на Ступени Троллей, – с полной уверенностью заявил Мышелов. – Слабаки, и не более того. Унюхали добычу, но побоялись трудностей.

Фафхрд слегка покачал головой и указал вдаль. Между ними и Белым Клыком поднималась тончайшая ниточка черного дыма.

– Разве Гнарфи и Кранарх показались тебе слабаками – если назвать только двоих из остальных претендентов? – спросил он, когда Мышелов наконец заметил дым и кивнул.

– Может быть, – мрачно согласился Мышелов. – Но разве в этой Пустоши нет обыкновенных путешественников? Правда, мы не встречали ни души от самого Мингола….

Фафхрд задумчиво сказал:

– Это может быть лагерь Ледяных Гномов…. хотя они редко покидают свои пещеры, кроме как в разгар лета, а это было уже месяц назад….

Он внезапно замолчал, озадаченно хмуря брови.

– Интересно, откуда я это знаю?

– Еще одно воспоминание времен детства, всплывающее на поверхность черного котла? – высказал свою догадку Мышелов. Фафхрд с сомнением пожал плечами.

– Значит, остаются Кранарх и Гнарфи, – заключил Мышелов. – Я готов признать, что этих слабаками не назовешь. Возможно, нам следовало завязать с ними драку в Иллик-Винте, – предложил он. – Или может, даже сейчас…. быстрый ночной переход…. внезапный налет….

Фафхрд покачал головой.

– Мы сейчас скалолазы, а не убийцы, – сказал он. – Человек должен быть целиком и полностью скалолазом, чтобы бросить вызов Звездной Пристани.

Он снова указал Мышелову на самую высокую гору.

– Давай лучше изучим ее западную стену, пока еще достаточно светло. Начнем с подножия, – сказал он. – Эта сверкающая юбка, ниспадающая с ее заснеженных бедер, которые поднимаются почти на такую же высоту, что и Обелиск Поларис – это Белый Водопад, где не смог бы выжить ни один человек. Теперь выше, к ее голове. Под плоской, надетой набекрень снежной шапкой свисают два огромных разбухших снежных локона, по которым почти непрерывно струятся лавины, словно она расчесывает их день и ночь, – их называют Косами. Между ними – широкая лестница из темного камня, отмеченная в трех местах полосами уступов. Самая высокая из этих полос – это Лик. Видишь более темные уступы, отмечающие глаза и губы? Средняя полоса называется Гнезда, самая нижняя – на уровне широкой вершины Обелиска – Норы.

– А чьи это гнезда и норы? – поинтересовался Мышелов.

– Никто не может ответить, потому что никто не поднимался по Лестнице, – ответил Фафхрд. – Ну, а теперь наша дорога наверх – очень простая. Мы поднимемся на Обелиск Поларис – гору, которой можно верить, если такие вообще бывают – затем перейдем по провисающей снежной седловине (это самая опасная часть нашего восхождения!) на Звездную Пристань и поднимемся по Лестнице на ее вершины.

– А как мы будем подниматься по Лестнице в длинных пустых промежутках между уступами? – спросил Мышелов с неким подобием детской невинности в голосе. – Я хочу сказать, если обитатели гнезд и нор признают действительными наши верительные грамоты и позволят нам сделать попытку.