– Вас проводить?

– Не стоит беспокоиться. Я сам прекрасно дойду. – Мужчина сделал пару шагов, его повело в сторону, но к нашему счастью, на траектории падения его встретил тополь, и они замерли в неустойчивом равновесии, тесно прижавшись друг другу.

– Ой, что-то мне нехорошо…

– Вас как зовут?

– Борис Александрович.

– Борис Александрович, давайте я вас провожу домой. Либо есть второй вариант – я вызываю машину вытрезвителя, и они забирают вас с собой, потому что, вижу, самостоятельно домой вы не дойдете.

– Нет, пожалуйста, не надо вытрезвитель. Если хотите, пойдемте вместе!

Я подхватил Бориса под локоток и поволок к дому шестнадцать, кирпичному семиэтажному домику улучшенной планировки, верхние этажи которого возвышались над старыми «сталинками». Преисполнившись ко мне самыми лучшими чувствами, Борис Александрович решил помочь мне с выбором жизненного пути:

– Вот ты знаешь, кем я работаю?

– Ну откуда мне знать, Борис Александрович? Я же у вас документы не проверял.

– О, а я, брат, работаю в главном управлении Госбанка, и не абы кем, а главным ревизором, а ты вот пьяных на улице подбираешь! Это разве работа?

– Борис Александрович, вам сколько лет?

– Сорок восемь.

– Выглядите вы хорошо, я думал, что сорок три. Я не пьяных подбираю, а провожаю домой поддатых главных ревизоров Госбанка.

Борис Александрович сделал серьезное лицо:

– Во, главных ревизоров!

– Через двадцать пять лет, Борис Александрович, когда я достигну вашего возраста, я не планирую подбирать пьяных на улице, я займусь чем-нибудь более интересным.

– Молодец!

– Вот у вас интересная работа?

Банкир задумался:

– Ты знаешь, для меня интересная. Вот сейчас мы готовим материал по растрате. Работница кассиром работает в магазине «Ученик». Знаешь, наверное? Он там, на углу находится. Молодая деваха, после института, а такую глупость делает. У меня, среди прочих, под началом двадцать человек кассиров, они выручку, которую привозят инкассаторы из торговых точек, пересчитывают, снова упаковывают и под своей подписью сдают в хранилище. Ну параллельно ветхие деньги из оборота выводят, на уничтожение готовят… О чем это я? А, вспомнил! Денег много, вручную такие суммы пересчитывать тяжело, работа сложная и ответственная, легко ошибиться. И вот пошли жалобы, что в пачках из хранилища, которые поступают на предприятия, одной-двух купюр не хватает. Выяснили, что кассир один и тот же, перепроверили ее работу. Оказалось, что она халатно пересчитывает деньги, сошлось – не сошлось, ставит, что в упаковке сто штук банкнот и расписывается. Когда мы ее вызвали, она плакала, обещала, что больше так не будет, но мы, естественно, расстались. В таком месте держать нельзя ненадежного работника. Потом стали проверять, откуда неполные пачки поступают, выявили пачку из «Ученика», с недостачей пятирублевой купюры. Теперь надо еще два раза при понятых это зафиксировать, и можно будет материал в ОБХСС отправлять для возбуждения уголовного дела. Ну как, интересная работа?

– Не знаю, Борис Александрович, – я задумался: – Наверное, интересная. Да только очень муторная.

– Вот тут ты прав, – он по-дружески хлопнул меня по плечу, – ну все, мы уже пришли. Спасибо, дальше меня провожать не надо, а то жена расстроится.

– Как скажете, Борис Александрович. Надеюсь, в подъезде с вами ничего не случится. А можно к вам с просьбой небольшой обратиться?

– Ну, давай свою просьбу небольшую. Хочешь на работу устроиться?

– Нет, я о другом. Вы все равно материал в ОБХСС передавать будете?

– Ну.

– А вы не против, если я вашей информацией воспользуюсь, да «раскручу» кассиршу из «Ученика»? Себе «палку» сделаю и вам будет проще, если она во всем признается, не надо пачки при понятых пересчитывать.

– Забавно будет, если у тебя это получится. Ты вряд ли понимаешь нашу специфику работы с финансами.

– Так вы ничего не теряете. Если у меня получится, то материалы все равно к вам придут для подтверждения. Вот вы и узнаете, справился я или нет. Как вы сказали, фамилия кассирши этой?

Борис Александрович заржал:

– Я не говорил ее фамилию! Ладно, скажу фамилию – Белова. Давай, удачи тебе и результатов.

– Спасибо на добром слове, – откланялся я и пошел разыскивать возвращающегося с ужина напарника.

На следующий день вечерний развод прошел как обычно. Дежурный зачитал сводку, потом началось выступление заместителя начальника по строевой:

– Товарищи, хочу довести до вас результаты работы наружных служб, особенно роты ППС. Я весьма недоволен. Процент раскрытий уличных преступлений в этом месяце упал по сравнению с аналогичным периодом прошлого года на двадцать процентов. Если в ближайшее время результаты не изменятся, будут приниматься самые жесткие меры. Громов!

– Я, товарищ майор.

– Как у тебя с раскрытиями?

– Очень плохо, товарищ майор. У меня стимул отсутствует. А когда стимула нет, то…

– Сядь и слушай. Тебе же замполит сказал, что если ты лично что-то раскроешь, то премия тебе будет. Ты вроде бы замполиту сказал, что для тебя это не проблема, а сам что-то не телишься. Принес один раз какие-то бумажки, так после них я не успеваю на запросы прокуратуры отвечать. У меня впечатление складывается, что ты балабол, Громов. Шума много, а на выходе пшик. Преступления не раскрываешь, протоколы не составляешь, а сентябрь уже скоро. Я вот при всех тебе говорю – я с замполитом поспорил, что ты до конца месяца ни хрена не раскроешь, а товарищ подполковник почему-то считает, что ты все-таки разродишься.