– Понимаю, понимаю, – как китайский болванчик закивал головой мой собеседник.

– Раз понял, валите отсюда бегом.

Проводив взглядом подпрыгивающий на неровностях дорожного покрытия «москвич» и группу взволнованно галдящих дехкан, Дима недоуменно спросил:

– Паша, а что это сейчас было?

– Коррупционная схема, Дима. Ты в деле?

– Но он же и так тебе денег предлагал!

– Дим, я из его рук денег не возьму. Это народ такой, заплатят тебе рубль, а будут считать, что купили тебя с потрохами, да еще везде будут орать об этом. Так что – нет.

– А как тогда?

– Дим, вот оно тебе надо? Просто я тебе буду давать половину того, что получу. Рубля два-три, но каждый день, с каждой точки. Так что, братан, ты со мной?

Осторожность боролась в Диме с… скажем так, голодной молодостью. Как всегда, молодость победила.

– Что надо делать?

– Пошли искать понятых.

– ???

– Пошли.

Этот район считался элитным, бабки у подъездов сидели, но деревенских платков на головах у них не наблюдалось. Выбрав в результате быстрого разведопроса самых возмущенных творящимися во дворе безобразиями, особенно в части антисанитарии, и отобрав из них самых упертых, на мой взгляд, что еще верят в справедливость и не прогнутся под гнетом административного ресурса, я составил на начальника местного жэка протокол по статье 144 КоАП РСФСР, составил красиво, хоть используй в качестве учебного пособия.

– Теперь всё?

– Пока да, Дима, давай на ужин.

Конечно, я обманул Диму, это было еще не все, это была только часть схемы. Всю схему знать ему было не нужно, и не потому, что я ему не доверял. Слишком опасно все это было, слишком высока была цена за ошибку, а полностью контролировать другого человека, даже моего друга Диму, я не мог. Поэтому все участники схемы должны были замыкаться только на меня.

Соседний дом был более старый, а так как не выходил на главные магистрали города, то и содержался маленько похуже. Покрутившись среди пахнущих кошками подъездов, я нашел вход в жилой полуподвал. Дверь в нужную мне квартиру была самой ободранной. Звонок отсутствовал, даже проволочки из побеленной известью стены не торчало. После долгих ударов ногой в дверь там обнаружились признаки разумной жизни: меня послали на **й. Я удачно ответил в рифму и продолжил долбить. Наконец дверь распахнулась, на пороге стоял огромный и похмельный медведь-шатун, по ошибке напяливший на себя трусы и сетчатую майку-алкоголичку. Я ойкнул и побежал к выходу из подвала. Охотники учат туристов не бежать от встреченного медведя. Даже если мишка не имел в отношении встреченного человека желания его покушать, увидев спину жертвы, он погонится за вами, и, следуя древнему инстинкту, обязательно догонит и сделает больно. Мой медведь инстинкту следовал с ревом «убью!», он бежал в нескольких шагах позади меня, задевая длинными руками стены. К счастью, бежать нам было недалеко. Возле лестницы, идущей наверх, было складировано хозяйство местного медведя. Я выбрал лопату для снега, широкую, из толстой фанеры, с рабочим лезвием, обитым жестью. В принципе, я никого не бил, просто рассматривал рабочий инструмент, когда медведь, не пытаясь даже затормозить, на всей скорости солнечным сплетением соприкоснулся с гнутым металлом. Упав и согнувшись на полу, в судорожных попытках вздохнуть, медведь как-то уменьшился в размерах и стал, наконец, похож на местного дворника.

– Тебя как зовут?

– Витя, – прозвучало между судорожными вздохами с пола.

– Денег хочешь?

Растрепанная голова, зажатая между коленями, вскинулась, на меня уставились любопытные глаза:

– Каких денег?

– Ты за нерусскими убираешь, у дома двадцать по улице имени Первого Вождя?

– Ну да, по утрам.

– Сколько они тебе платят?

– …

– Сколько платят тебе нерусские, Витя?

– Пять рублей в день.

– Теперь слушай внимательно. Завтра-послезавтра, или чуть попозже, к тебе подойдут и предложат убирать за ними вечером, около шести часов. Ты скажи, что согласен, но за пятнадцать рублей в день, так как тебе очень неудобно еще раз выходить на работу вечером. Тебя, естественно, пошлют подальше, скажут, что ты и свои пять рублей перестанешь получать. Эти ребята начнут сами свои вонючие ящики таскать к тебе во двор, складывать их у помойки. Относи их обратно. Потом, наверное, на тебя наедет участковый – нерусский такой, их земляк. Не поддавайся и звони сразу вот по этому телефону, скажи, что Витя звонит, я тебя сразу найду. Если все мы с тобой сделаем правильно, то тебе будут платить не пять, а пятнадцать рублей в день, пять будешь отдавать мне. Ты все понял? Согласен?

Витя, в голове которого уже завертелась праздничной каруселью пара дополнительных ящиков крепленого вина, радостно закивал головой.

– Ну, тогда пока.

Шагнув на лестницу, я остановился:

– Витя?

– А?

– У тебя квартира служебная?

– Да, а что?

– Забухаешь или меня обманешь – буду тебя каждый день в трезвяк сдавать, попадешь в ЛТП [10] , вылетишь с работы и из квартиры. Не бухай, а лучше на мотоцикл копи. Купишь себе «Яву» красную или «ИЖ Спорт», все бабы твои будут. Ты же красавец, с квартирой, только зубы начни чистить и футболку новую, что ли, купи. Давай, до встречи.

Я уже ушел, а Виктор все стоял соляным столбом, от накрывших его с головой радужных жизненных перспектив.

За неделю мы провернули подобные операции, в той или иной версии, еще три раза. Остальные дворники были вменяемыми женщинами, поэтому бить их снеговой лопатой не пришлось. Естественно, что южные братья, под руководством своего вождя с лейтенантскими звездами, на наши мирные инициативы забили. Мы с Димой добросовестно, каждый вечер, сдавали командиру по четыре протокола за антисанитарию в отношении руководителей местных жилищно-эксплуатационных участков. Статья сто сорок четыре КоАП в журнале учета работы роты ППС была, поэтому наше рвение у командиров вопросов не вызывало.

А во вторник, после заседания административной комиссии исполкома Дорожного района все началось.

Август одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года

Когда я открыл дверь своим ключом, с кухни меня «поприветствовали»:

– Пока не заходи сюда!

– Привет. Ну и ладно.

Освежившись в ванной, я покладисто спросил:

– Уже можно зайти?

– Нет, еще пять минут не заходи, пожалуйста.

Через пять минут меня допустили к месту приема пищи. На столике стояли две тарелки с мясом «по-французски», рыбная нарезка и запотевшая бутылка болгарского «шампанского», с большой красной звездой на белой этикетке и рубиновым содержимым. Я довольно крякнул: