Я замялась.

– Но что, если…

– Ничего хуже уже не произойдет, – оборвал меня Рэнсом, откидывая одеяло и собирая телефон, бумажник и пистолет, который всегда держал под рукой. – Они приняли этого подонка в качестве зятя, а тебя лишили нормального обучения, возможностей и лучших условий жизни. Они относятся к тебе как к человеку второго сорта. Я не понимаю, как ситуация может стать еще затруднительнее, принцесса.

Он прав, и я это понимала. Более того, я чувствовала, что готова к противостоянию со своей семьей. Я не знала, что сыграло решающую роль. Может, постоянные мысли, что в последнее время крутились у меня в голове. О моей неспособности к обучению. О моем новообретенном таланте к рисованию. О преодолении отвращения к сексу. И, да, может, даже о смирении с тем, что у меня не было ни настоящих друзей, ни настоящей семьи, но, несмотря на все это, мне удалось выжить.

Я отрывисто кивнула.

– Собирайся, Рэндом. Мы едем в Техас.

Если не считать того, что я чуть не влепила Рэнсому пощечину, когда он поинтересовался, не хочу ли направить свой гнев на яростный, экспериментальный секс из ненависти, перелет в Даллас прошел без происшествий. В аэропорту нас ждала машина. Багаж мы не взяли.

На протяжении всей поездки я чувствовала радость Рэнсома от того, что мы не в Лос-Анджелесе. Впервые за несколько недель его плечи и челюсть были расслаблены.

У меня не осталось ни времени, ни желания расспрашивать его о причинах. Я сосредоточилась только на том, чтобы разнести свою семью в пух и прах. Наглость этих людей меня убивала.

Как только машина подъехала к воротам родительского особняка, я выскочила наружу, а Рэнсом последовал за мной.

– Простите, мисс Торн, но не думаю, что ваши родители ожидают… – Дафна в вечном официальном наряде встретила меня, когда я подошла к двери. Я протиснулась мимо нее, поднимаясь по лестнице прямо в кабинет отца. Что она сделает? Арестует меня за визит к родителям? Нет. Тогда заголовки в газетах сказались бы ужасно на драгоценном семействе Торнов.

Я поднималась по лестнице, перепрыгивая через ступеньку, затем вихрем пронеслась мимо домработниц и административного персонала. Добравшись до двойных дверей, ведущих в кабинет отца, я не стала стучать. Я ворвалась прямо внутрь.

Отец сидел в своем кабинете с несколькими мужчинами в костюмах лет сорока-пятидесяти. В одном из них я узнала Вулфа Китона, блестящего сенатора из Чикаго. По атмосфере самодовольства и запаху сигар в комнате поняла, что остальные тоже политики. Хорошо. Разговор заслуживал аудитории.

Отец поднял голову, его глаза вспыхнули от шока при виде меня. Когда он вознамерился встать, я подняла руку, чтобы остановить его.

– Нет. Не вставай. Это даст тебе преимущество передо мной, когда я побегу, закончив свою речь.

Я нисколько не сомневалась, что отец захочет свернуть мне шею, едва я все выскажу.

– Что происходит, милая? – спросил он, откинувшись в своем кресле. Он не мог позволить себе проявить беспокойство.

– Какой чудесный вопрос. – Я прислонилась плечом к двери и вздохнула. – Что же не так? Думаю, лучше спросить, что в моей жизни так. И ответ – не так уж много. За это мне стоит поблагодарить тебя.

Трое мужчин в комнате обменялись взглядами. Они знали, что не должны присутствовать при таком разговоре. Мистер Китон встал, застегивая пиджак.

– Что ж, Тони, как всегда, было очень приятно…

– Оставайтесь. – Я оттолкнулась от дверного косяка и шагнула в комнату. – Думаю, вы узнаете кое-что новое о семейной жизни вашего хорошего друга.

– Хэлли. – Отец нахмурился, кладя сигару в пепельницу. – Мне не нравится театральность. Скажи то, для чего ты сюда пришла.

– Я видела статью. – Теперь я встала перед его столом и бросила глянцевый журнал на стол. Мне показалось, что будет мило купить его в аэропорту. – Очень трогательная картина семейного счастья.

– Эй. – Он вскочил на ноги. – Мы звонили тебе бесчисленное количество раз. Пытались уговорить присоединиться к нам, но ты была недоступна.

– И вы не могли связаться через моего вездесущего телохранителя, которого назначили следить за мной, несмотря на мои возражения?

– Мы беспокоились за твою безопасность. Ты выходила на люди, не заботясь об осторожности… – Он тряхнул головой, как бы избавляясь от ужасного образа.

– Ах, да. – Я закатила глаза, взяла сигару из пепельницы и сунула ее в рот. Я ненавидела вкус табака. Тем не менее затянулась, просто для эффекта. – Ничто не говорит красноречивее о заботе о дочери, как то, что ты от нее скрывал ее неспособность к обучению! – Я стукнула раскрытой ладонью по столу. Отец не вздрогнул. Нет, папа сделан будто из стали. Мы прожигали друг друга взглядом. И вдруг мне стало абсолютно наплевать, если он лишит меня финансирования. Это того стоило. Получение ответов того стоило.

– Как бы мы ни ценили этот спектакль – а я неравнодушен к театральным постановкам, – нам пора. – Китон небрежно махнул рукой. – Джентльмены, следуйте за мной. Тони, желаю удачи в этом… деле.

Они вышли, миновав Рэнсома, который остался у двери. Мое внимание было приковано исключительно к отцу.

– Хэлли… – Он поморщился.

– Почему ты не сказал, что у меня дислексия? – прошипела я. – Ты поступил со мной пренебрежительно, совсем не проявляя заботу, но прежде всего это было… жестоко. Я считала себя пустышкой. Глупой. Ни на что не годной. Ты запер меня в золотой клетке и держал в секрете от всего мира.