– Ты не слишком занята. Даже не притворяйся.

Уф.

– Дело не в этом.

– Это попытка проявить независимость или же ты слишком важная персона, чтобы утруждать себя чтением электронных писем? – Его насмешливый тон пронзил меня насквозь.

– Нет!

Его слова, словно пули, пробили мою грудь. Воздух в легких сгустился и стал нестерпимо горячим.

– Забудь. Я не сдвинусь ни на дюйм, пока ты не вернешь мне телефон.

– Прекрасно.

С этими словами Рэнсом спустил пояс своих серых спортивных штанов. Я мельком увидела отчетливую V-образную линию его брюшного пресса. Его золотистую гладкую кожу и дорожку волос, спускающуюся от пупка к…

– Господи! – Я отвернулась и закашляла, чтобы скрыть смущение. – Что ты делаешь?

– Заставляю тебя сбежать. Или, наоборот, закладываю основу для приятного, мягкого мирового соглашения после иска о сексуальных домогательствах, который собираюсь подать против тебя.

Я зажмурилась. Он играл со мной в «кто первый струсит». И выигрывал. Как мне выжить рядом с ним в течение полугода?

Никак. Придется заставить его уволиться.

– Итак? – спросил Рэнсом. С закрытыми глазами я чувствовала, как его теплое дыхание обдувало мне шею. По спине пробежали мурашки. – Твой ход, Соплячка.

Для него это все шахматная партия, не более чем развлечение. Но это моя жизнь.

– Я прочту чертов контракт, – услышала я свои слова. И открыла глаза. К счастью, штаны были на нем. К сожалению, снисходительная ухмылка тоже.

– Если встретишь какие-нибудь сложные, пугающие слова, дай мне знать.

– Пошел ты, Рэндом. – Мой голос дрожал, и я ненавидела себя за это.

– Рэнсом, – поправил он.

– Рэндом [14] тебе больше подходит.

Он замер, осматривая меня зловещим взглядом из-под полуприкрытых век, напоминая, что передо мной человек, который сражался – защищал? – чтобы заработать себе на жизнь. У меня задрожала нижняя губа. Он похож на бессердечного принца, далекого и неприкасаемого.

Что бы Рэнсом ни увидел в моих глазах, он понял, что я слишком легкая добыча. Линия его челюсти смягчилась, а выражение лица из убийственного превратилось в «покончим-с-этим-дерьмом».

– Я в душ. Когда выйду, тебе лучше быть готовой подписать контракт, ознакомившись со всеми пунктами. – Он закинул полотенце на плечо и вышел из комнаты.

Я пошла в спальню и уселась на матрас, сжимая пальцами пачку бумаг. Мой взгляд блуждал по страницам. Слова сливались, будто бумага намокла. Я пыталась разобрать по одному слову, но была слишком встревожена и не могла сосредоточиться. После нескольких минут тщетных попыток я встала и открыла балконные двери, чтобы подышать воздухом.

Ты справишься. Ты уже делала это раньше. Все, что нужно, – немного сосредоточиться.

К тому времени, когда раздался стук в дверь, я успела дочитать только второй абзац. Что-то про персональную ответственность.

Рэнсом вошел одетый в стильный костюм от «Прада» и блестящие лоферы [15] , будто он присутствовал на церемонии вручения Оскара. Он застегнул запонки. Я прислонилась плечом к дверной раме балкона, делая вид, что не хочу сброситься с него.

– Ну как?

– Скучно и неинтересно. Одна звезда из пяти. Не рекомендую.

Подойдя к одной из тумбочек, я достала из ящика ручку. Затем поставила подпись на пунктирной линии внизу контракта, хотя на самом деле не имела ни малейшего представления о том, чем мне это грозит. Передала папку обратно Рэнсому, одарив его роковой ухмылкой.

– Что ж. Ты все-таки способна принимать правильные решения. – Он выхватил контракт из моих рук.

Я ожидала, что Рэнсом погладит меня по голове, настолько он любил унижать, но конечно же я недостаточно хороша для его прикосновений.

– Твой отец должен мне сто баксов, – невозмутимо произнес он.

Они поспорили на это? Я бы не стала ставить на отца. Он всегда принимал меня за своего маленького, простодушного, очаровательного пупсика. С большими глазами и маленьким мозгом.

Может, отец рассказал Рэнсому о моих… проблемах. Может, Рэнсом знал, что я не читала контракт. Как же тогда жаль, что этот совершенно незнакомый человек, которому я даже не нравилась, верил в меня больше, чем собственный папаша.

Слезы наполнили глаза, и я почувствовала, что где-то в горле застрял крик.

– Посмотри на меня, Соплячка.

Соплячка. Это так покровительственно, так унизительно… и я ничего не могла с этим поделать. Родители даже не отвечали на мои звонки.

Почему я не отвечала им, когда еще могла? Когда все еще можно было обсудить?

Я повернула голову, бросив на него полный ненависти взгляд, и расправила плечи.

– Я выполнила свою часть сделки. Теперь отдай мне телефон, кретин.