– Проявилась, – удивлённо кивнул я. – Но вообще думал, что это мне татуировку набили. Воспользовались, так сказать, ситуацией.

– Нет, – с серьёзным лицом покачал головой Соболь. – То Перунов знак. Его просто так на себе рисовать нельзя. Осерчает Громовержец.

– Ты хочешь сказать, что это он лично нарисовал?

– Ну, не нарисовал, а нанёс. И уж не знаю, лично или не лично. Но знак его – это точно.

– И что он значит?

– Что значит… – пробормотал боярин. – Ответь, Маркус, ты в своём поведении сегодня ничего странного не заметил?

– Странного? – задумался я. И понял, что да – есть такое. – Заметил. Слишком я спокойно ко всему отнесся. Ко мне тысячи людей под руку пришли, а я это всё как должное принял. Да и с Ивановым хм… пообщался. Резковато, скажем.

– Ага, как я и думал. Но рассказать мало что могу. И не потому, что не хочу, а потому, что сам не знаю. Такой знак, как у тебя, Перун дарует лишь князьям. Тем, кто должен править. И присматривает потом, оправдают ли они его ожидания. Про то, что характер меняется, я тоже слышал. Больше властности у таких избранных появляется. Уверенности в том, что они имеют право на власть. Понимаешь?

– Не очень, – честно признался я. А сам подумал, что вмешательство в память как раз с этим и связано. Хотя всё же странно. Как можно человеку характер поправить?

– Вот и я не понимаю, – развёл руками боярин. – Тут надо в архивах княжеских порыться. Да пока у меня времени нет.

– А мне в эти архивы можно?

– Нет! Ты же пока не князь, – подмигнул он мне.

Я даже уточнять не стал, что он имел в виду. И так понятно. Или же боярин меня просто троллит. Поэтому дальнейший путь до кремля проделали молча. И лишь уже въезжая в ворота я поинтересовался:

– А зачем я княгине понадобился?

– Не знаю, – пожал плечами Соболь. – Она мне не докладывает. Велела к тебе гонца послать, а я решил сам съездить. Поговорить. А вообще привыкай. Ты теперь не сам по себе, а княжеский боярин. И княгиня может тебя позвать только для того, чтобы о погоде поговорить. Тут я, конечно, немного утрирую. Но поверь, не так уж и сильно.

– Не было печали, – вздохнул я.

По территории кремля мы проехали верхом, хоть и не принято так. Но Соболь спешиваться и сам не подумал, и нам не велел.

Воины, что несли тут службу, на нас поглядывали с интересом. Точнее, на меня – с интересом, а на боярина с большим уважением. Всем своим видом показывая, что граница на замке.

Спешившись практически у самого входа, мы отдали лошадей служке. Но внутрь сразу заходить не стали. Подозвав ещё одного дворового, Соболь распорядился отправить моих людей на кухню и накормить. А меня осмотрел со всех сторон, словно кобылу породистую, и сам себе кивнул.

– Сойдет. Дальше сам, Маркус. Тебя проводят. И веди себя прилично. Не забывай, что Сабля не просто девка красивая, а княгиня. Понял?

– Это ты к чему, боярин? – нахмурился я. Если честно, то надоели его намёки. Такое ощущение, что он очень сильно озаботился личной жизнью своей племянницы. А меня привёз, как какого-то мальчика по вызову.

И из этого можно сделать вывод, что про наше с княгиней общение на диване он всё знает. И вместо того, чтобы мне голову рубить за потерянную невинность правящей особы, он решил на этой самой особе женить.

Вот даже не знаю, что лучше.

В итоге настроение у меня испортилось. Как-то само собой настроился на некое противостояние. Хотя, не скрою, увидеть Саблеславу хотелось. Красивая она очень. И, как бы сказать… Настоящая, что ли. С виду вся такая властная, как и положено княгине, а в душе обычная девчонка.

Чёрт! Не о том я думаю. Теперь она моя княгиня. Что прикажет, то и буду делать. Вот скажет сейчас на Северный полюс ехать, пингвинов гонять – и поеду. Никуда не денусь.

По кремлю меня вёл очередной служка. Причём не по главным залам и коридорам, а по каким-то узким и темноватым. То ли чтобы не светить мою морду, то ли я вообще этой мордой не вышел.

– Прошу, боярин, – с лёгким поклоном указали мне на знакомые двери. – Я тут ждать буду. Потом обратно провожу.

Для проформы стукнул в дверной косяк костяшками пальцев и вошёл.

Сабля, как и в прошлый раз, сидела за рабочим столом. И вид имела ещё более величественный, чем мне запомнилось.

А ещё показалось, что княгиня была не в духе. Очень уж личико сердитое.

Несмотря на это, я улыбнулся во все тридцать два зуба и радостно заговорил:

– Здравствуй, Саблеслава Мечеславовна! Рад видеть тебя! Честно скажу – скучал. Да так, что три дня не ел, не пил.

– Ты, боярин, не скалься! – величаво, словно разговаривает с вещью, произнесла княгиня. – Недовольна я тобой. Сильно недовольна.