— Опять полиция? — раздраженно встретила она Берковича. — Послушайте, дорогой, почему хотя бы сегодня не оставить Рину в покое? И еще эти с телевидения. Как кондоры какие-то!

Беркович мимолетно удивился тому, что сравнение с кондорами возникло у него и этой женщины одновременно, но его раздражали манеры некоторых соотечественников, полагавших, что «со своими», даже если это полицейские, можно разговаривать в более развязном тоне, нежели с «местными», к которым люди этого сорта обычно относились с легким презрением, но в разговоре всегда были уважительны и даже приторно вежливы.

— Вы кто? — спросил Беркович, оставив обходительный тон на будущее. — У вас есть документы? Покажите, пожалуйста.

Женщина возмущенно пожала плечами, но перечить не стала, достала из большой красной сумки, висевшей на спинке стула (утром на этом стуле сидела Лея, — отметил Беркович), портмоне, извлекла, порывшись, удостоверение личности и бросила на стол с таким видом, будто это был компрометирующий ее документ.

Мария Вайншток, 1974 года рождения.

— Кем приходитесь семье Альтерман? — сухо спросил Беркович, отодвинув удостоверение на центр стола и достав из сумки бланк протокола.

Тон и бланк подействовали. Мария поджала губы и сказала:

— Жена друга.

— Друга Натана или?.. — уточнил Беркович, не ожидая, что его невинный вопрос вызовет неожиданную бурю.

— Черт возьми! — воскликнула женщина и опустилась на стул напротив (утром на этом стуле сидел старший инспектор). — Как вам могло прийти в голову, что мой муж мог быть другом Рины? Вы всегда так думаете о людях? О друзьях?

— Как зовут вашего мужа? — спокойно спросил Беркович, гася возможные последствия предыдущего вопроса.

— Григорий. Это имеет значение?

— Григорий, — повторил Беркович и нацарапал несколько слов на бланке протокола, — и Мария Вайншток. Давно знакомы с Альтерманами?

— Лет шесть. — Мария пришла, наконец, в более или менее равновесное состояние. Она больше не видела в полицейском врага — скорее, удивительное существо, сумевшее в нелегких условиях абсорбции освоиться настолько, что стало частью государственной системы. К таким людям следовало относиться если не с уважением, которое они еще должны были заслужить, то с той обходительной вежливостью, с какой обычно «понаехавшие» относятся к местным или, как правильнее сказать, «аборигенам».

— Как вы узнали о трагедии?

— Рина позвонила.

— Во сколько? — Берковичу было важно знать, когда Рина начала обзванивать друзей и знакомых — до его прихода или после.

— Не помню. Часов в двенадцать, наверно.

Значит, после.

— Ваш муж на работе?

— Мой муж в зарубежной командировке, — с некоторой долей издевки сказала Мария.

— Вот как? Кто он по специальности?

— Физик, работает в Тель-Авивском университете.

— Цель командировки?

Это имеет значение? — спросила Мария высоко поднятыми бровями. Беркович молча ждал.

— Конференция в Гамбурге.

— Когда вернется?

— Послезавтра, в пятницу, перед началом субботы.

Придется и Вайнштоку задать несколько вопросов, хотя он точно не мог иметь к смерти Натана никакого отношения. Хотя… Надо проверить — что если Вайншток вчера, скажем, вернулся в Тель-Авив, а сегодня опять вылетел в Гамбург? Маловероятно, конечно, настоящий убийца вряд ли станет поступать так опрометчиво…

Беркович вытащил из сумки пакет с «вещдоком» и положил на стол. Он еще не сказал ни слова, а Мария резко наклонилась вперед, хотела взять пакет, но Беркович аккуратно отвел ее руки, покачал головой, и женщина принялась всматриваться в острые грани, пытаясь, видимо, разглядеть на них следы крови. Конечно, Рина рассказала подруге, чем был убит ее муж. Орудие убийства — как интересно! Но Беркович уже понял — Мария никогда прежде этого предмета не видела.

— Что это? — спросила она, разыгрывая неведение.

— Этим предметом был убит Натан. Видите острые грани?

— Кошмар какой… — Мария была искренне шокирована, Берковичу даже показалось, что она вот-вот вскочит и побежит в туалет, лицо ее сначала покраснело, а потом стало белым.

— Вам знаком этот предмет?

Мария замотала головой.

— Никогда не видела, — сказала она хрипло. — Это… какая-то пародия… дикая.

— Пародия?

— Похоже на куклу, верно? Голова, руки, ноги… уродливое все… Зачем было руки-ноги оттачивать так, будто…

Она не придумала слова для сравнения и замолчала.

— Вы с мужем часто бывали в гостях у Альтерманов? — спросил он, демонстративно отодвинув лист протокола.

— С мужем? — Мария едва заметно пожала плечами. — С мужем — нет, не часто.

— А без мужа?

Черт возьми, — сказал ее взгляд, — вам-то какое до этого дело?

— Вообще не приходила, — сказала Мария так тихо, что Берковичу пришлось наклониться над столом, чтобы расслышать каждое слово. — Гриша и Натан — приятели, им было о чем говорить. А я…