… (первый куплет Лина попросту не услышала)

Как тебе чужой климат, как там местное солнце?

Что твоё, а что мимо, кто из всех незнакомцев,

Стал с тобой писать книгу, в каждой букве неделя.

Где любовь, а где иго? Что вещает твой телек?

Поступил или слился? Жизнь идёт или снится?

Разбираешься в лицах? Просто кайф или принцип?

Убаюкивал совесть, или бился до крови?

Я возьму с собой чаю в путь, кто мне двери откроет?

Я приеду посмотреть на небо с твоих крыш.

Приеду разобраться в том, кто такие мы.

И за семью лесами будет один лишь экзамен —

Чтобы в безликой толпе мы друг друга узнали.

Нас на пути к своим вновь приютят чужие,

Не согласится мiр быть по-людски простым.

Белым пятном земля, ты о ней расскажи мне,

Греет свечой рассказ, если очаг простыл.

Нас на пути к своим вновь приютят чужие,

Не согласится мiр быть по-людски простым.

Белым пятном земля, ты о ней расскажи мне,

Греет свечой рассказ, если очаг простыл. ***

— О чём песня Казу тян? — поинтересовалась дождавшись, когда юноша допоёт Лина.

— О братике.

— О Тацуе? Ты знаешь где он? —взволнованно выпалили в миг растерявшая всю собранность Анжелина.

— Неа, — весело мотнув головой лучезарно улыбнулся хранитель рода Ёцуба. — Прости, Лина, он очень далеко, но он придёт. А пока нет я побуду здесь. Ведь если я уйду, то и он не сможет. Заблудится.

— Где?

— В нигде. — с совершенно серьёзным видом ответил удивлённо моргающий белый маг. И чуть подумав выдал — Мороженку дашь?

— Значит живой… — пробормотала направившись на кухню Анжелина.

Дальнейшие расспросы были бессмысленны, а попытка соскочить с темы и вовсе показательной. Но главное она узнала и снабдив их белокурое чудо тут же заинтересовавшим его ведёрком, набрала давно заученный наизусть номер.

— Что-то случилось, что с Казуки? — вместо приветствия раздалось из динамика.

— И ним всё в порядке, он заговорить изволил. Цитирую: "он далеко, но придёт, а я тут останусь, иначе он заблудится". Я спросила его, где и Казуки сказал, что цитирую " в нигде" а до этого он песенку напевал, пересылаю файл, тут не всё, но что успела, — произнесла Лина и пробежавшись по сенсорам передала файл. Воцарившаяся на той стороне тишина ясно указывала на то, что его уже прослушивают.

Минутой позже

— Интересно, семпай тоже самое говорил. Другими словами, но если я его верно поняла, то речь об спонтанно открывшемся портале, в который Тацуя и провалился. До этого мы точно не знали. Но теперь ясно, Казуки его слышит. Видимо, Тацуя использовал их связь и раз есть кому использовать, то в принципе всё более или менее понятно.

— Понять бы ещё, сколько нам ждать?

— Сколько потребуется, — парировала с того конца линии Миюки. — Это же наш Дракон, и если уж он не справится…

— Справится, сюзерену поможет, и вернётся! — воскликнул подошедший к Лине Казуки. — Не грусти, Мию, братик там, где он сейчас нужнее.

— А там это где, Казуки, ну пожалуйста… — произнёс переведённый на громкую связь динамик умоляющим голосом Миюки.

— Прости, сестрёнка, это очень-очень далеко, — виновато опустив голову, произнёс в миг растерявший весь свой пыл мальчик — Но у него есть дом, и тот, кому он решил помогать. Поможет и тогда сможет вернуться.

— Дом значит? — чуть не хором произнесли Лина и Миюки.

— Красивый! —с опаской попятившись добавил немного растерянный таким напором близких беловолосый маг.

— Может быть ещё хоть что-то, Казу они!? — буквально взмолилась Миюки.

— Дом, площадка детская, и ещё мальчик в дза-рэй, на этом всё. Больше я ничего не видел, а да, мальчик на лорда змеюку похож. Это он, но это не он! Уииии, чёрт, я запутался, и вообще у меня мороженое закончилось, Лина, у тебя ещё есть? — на-гора выдал почесавший собственный затылок парень и преданно-просительно захлопал глазами. Выглядело всё это до того умилительно, что отказать было бы попросту невозможно.

А в то время, как один не безызвестный белый маг подкреплялся мороженным, а в промежутках пытался объяснить родным, что именно и как именно он увидел. Его родной брат занимался тем, что откармливал нежданно негаданно оголодавшего подопечного. Белая магия, как оказалось и в этом мире именно белая. И брата он вполне себе почувствовал. Но вот веки лежащего перед ним ребёнка смежились, и не ставший снимать с мальчика надетый на него чуть ранее активированный голяш** Тацуя услышал характерное для оголодавшего организма урчание.