“То, что я должен был сделать давным-давно”. Я ответил: “Отшлепать тебя”.

“Ты шант!” - закричала она. “Ты шант, отшлепай меня”.

“Ты обещаешь оставить меня в покое?” Я спросил ее, надеясь, что она это сделает.

“Нет!” - ответила она угрюмо, как избалованный ребенок.

Поэтому, несмотря на ее сопротивление, я взял ее под мышку и зашагал вверх по тропе, презирая себя, но все еще полный решимости.

Когда я подошел к тому месту, где рядом с тропой росли кусты, я остановился и опустил девушку на землю. Держа ее за запястья одной рукой, я отломил несколько длинных веток. Я чувствовал, что то, что я делал, унижало меня и что у меня никогда не будет прежнего самоуважения, но я чувствовал себя вынужденным продолжать то, что я начал. Порка женщин не была обычаем среди племен Магнарда, хотя это было достаточно распространено. Это всегда вызывало у меня отвращение, но никто из племени не считал неприличным шлепать ребенка, который этого заслуживал, независимо от возраста или пола. Я считал Ах-лалу не более чем непослушным ребенком, и, конечно, у меня было достаточно провокаций.

Она смотрела на меня, не сопротивляясь, пока я не собрал ветки в охапку и не поставил ее перед собой. Тогда она боролась с отчаянием, которое поразило меня. Когда я подавил ее мятеж, она, задыхаясь, сказала: “Ты чудовище! Выпороть женщину!”

Я рассмеялся: “Кто упомянул о порке женщины? Любой может подменить непослушного ребенка”.

Ярость, которая пылала на ее маленьком личике, была такой яростной и сосредоточенной, что я невольно отступил на шаг. Ее глаза буквально горели, ее красивая губка удивительным образом обнажила мелкие зубки. Мгновение она свирепо смотрела на меня, а затем отвернулась, насколько позволяла моя хватка за ее руку, отказываясь смотреть. С каждым мгновением я становился все более сбитым с толку удивительной девушкой. Я привлек ее к себе и был еще больше удивлен, увидев, что она смотрит на меня укоризненным взглядом. Мне было трудно встретить этот ровный взгляд, хотя я знал, и она знала, что она заслуживает порки, если это делает каждая девушка. Но ее ясные глаза заставили меня почувствовать себя так, словно я собирался убить невинного младенца.

Я ожидал, что она снова начнет сражаться, но она полностью изменила свою манеру поведения.

К моему удивлению, она приняла смиренный вид, который смущал меня больше, чем любое другое ее настроение.

“Пожалуйста, не хлещи меня, Ам-ра”.
– взмолилась она, робко пытаясь высвободить руки, а затем отказавшись: “Не надо, пожалуйста. Не позорь меня так, умоляю тебя”.

Я колебался.

“Ам-ра”, - сказала она, казалось, устало, - “если ты выпорешь меня, я всегда буду ненавидеть тебя”.

Из всех нелепых просьб! И все же почему-то это пристыдило меня больше, чем все остальное, что она сказала.

Затем, злясь на себя и на нее за то, что она так сбила меня с толку, я развернул ее не очень нежной рукой и поднял переключатели. Весь этот фурор из-за подмены молодой девушки, едва вышедшей из возраста порки. Вспомните, прежде чем осудить меня, что в ту эпоху все было примитивно и прямолинейно. Мы были похотливыми животными, и то, что ужаснуло бы людей цивилизованного века, было обычным явлением в ту эпоху.

И все же, когда я смотрел на девушку, которую так беспомощно держал в своих объятиях, я знал, что не смогу провести выключателем по этому тонкому, съежившемуся телу. С рычанием отвращения к собственной слабости я отбросил переключатели в сторону.

“Я не буду пороть тебя, дитя”. Сказал я ласково, и Ах-лала открыла глаза, которые она крепко зажмурила, когда я начал пороть ее.

Она потянулась, чтобы освободиться: “Тогда, пожалуйста, отпусти меня”. она умоляла.

“Подожди.” сказал я, “Сначала скажи мне, почему ты так сильно мучил меня. Конечно, я никогда не оскорблял тебя”.

“Ты тоже”. Она ответила с негодованием.

“Тогда как, во имя Белого Волка?” Спросил я озадаченно.

Она опустила голову и некоторое время не отвечала, затем внезапно разразилась речью, такой быстрой и пылкой, что мне было трудно понять, о чем она говорила.

“Ты никогда не обращал на меня никакого внимания”. Она бушевала: “Ты продолжал свой путь и, казалось, не знал, что я была в мире! Ты отнимал все свое время у

[…]

Царство теней

(Черновик)

Звуки труб становились все громче, подобно глубокому золотому раскату грома, и ритмично стучали серебряные копыта. Толпа кричала, женщины бросали розы с крыш, когда первая из могучего множества показалась на широкой белой улице, которая огибала Башню Великолепия с золотым шпилем.

Первыми выступили трубачи, стройные юноши, одетые в алое, верхом на лошадях с размахом длинных золотых труб; затем лучники, высокие мужчины с гор; за ними тяжеловооруженные пехотинцы, их широкие щиты бряцали в унисон, длинные копья покачивались в идеальном ритме их шага. За ними шли самые могучие воины во всем мире, Красные Убийцы, всадники на великолепных лошадях, вооруженные красным от шлема до шпор. Они гордо восседали на своих конях, не глядя ни направо, ни налево, но ликующе осознавая, что все это вызвано криками . Они казались бронзовыми статуями, людьми из металла, и в лесу копий, который возвышался над ними, не было ни малейшего колебания.