– Зачем так, аткычх. Наливай, как всем! – не вытерпел наконец Эмрайин, хрипя, пересиливая себя. – И вчера не пил, погибать, так вместе погибать!

– Я обойдусь! – невозмутимо ответил Орган.

– Нет, это неправильно! – повысил голос Эмрайин и добавил с раздражением: – Тогда и я не буду пить!

– Пить-то тут нечего. О чем разговор! – Орган усмехнулся, мол, какие вы неразумные, тихо покачал головой, снова откупоривая бочонок и, нацедив воды на донышко, сказал: – Пусть Кириск выпьет за меня.

Мальчик растерялся, и все замолчали. А Орган протягивал ему ковш:

– На, Кириск, пей. Не думай ни о чем. Кириск молчал.

– Пей, – сказал ему Мылгун.

– Пей, – сказал ему Эмрайин.

– Пей, – сказал старик Орган.

Кириск колебался. Умирая от жажды, хотел ра.юм опрокинуть в себя эти несколько глотков воды, но не посмел.

– Нет, – сказал он, перебарывая пожирающее изнутри желание, – нет, аткычх, сам пей, – и почувствовал, как закружилась голова.

Рука Органа дрогнула от этих слов, он тяжело вздохнул. Взгляд его смягчился, благодарно лаская мальчика.

– Я ведь на веку своем, знаешь, ой как много выпил воды. А тебе надо еще долго жить, чтобы… – И он не договорил. – Ты понял меня, Кириск? Пей, так надо, ты должен выпить, а за меня не беспокойся. На!

И опять, проглатывая воду, лишь на мгновение почувствовал мальчик, как увлажнился, опал жар внутри, и снова, вслед за облегчением, тут же захотелось пить. В этот раз он ощутил, что во рту остался привкус протухающей воды. Но это не имело значения. Лишь бы была вода, пусть какая угодно, лишь бы питьевая. А ее оставалось все меньше и меньше…

– Ну, как быть, что будем делать? – проговорил Орган, обращаясь тем временем к соплеменникам. – Будем плыть?

Наступило долгое молчание. Все оглянулись вокруг. Но, кроме непроницаемого тумана в двух саженях от лодки, в мире ничего не существовало.

– Куда плыть? – со вздохом нарушил молчание Эмрайин.

– Что значит – куда? – неожиданно вспылил почему-то Мылгун.

– Будем плыть, лучше плыть, чем подыхать на месте!

– Ну, а какая разница – что мы плывем, что не плывем? – урезонил его Эмрайин. – При таком тумане плыть в никуда, какая разница?

– А мне плевать на туман! – с еще большим вызовом возразил Мылгун. – Мне плевать на твой туман! Ясно? Будем плыть, а нет, я переверну сейчас этот проклятый каяк вверх дном, и все пойдем кормить рыб! Ты помял меня, Эмрайин Бородатый, будем плыть! Ты понял?..

Кириску стало не по себе. Ему стало стыдно за аки-Мылгуна. Тот поступал не так, как следовало, все же он был младше отца. Значит, что-то стронулось, что-то нарушилось в ном или в том, что они из себя теперь представляли, эти четверо нивхов в лодке. Все молчали, подавленные и горестные. Умолк, шумно дыша, и сам Мылгун. Эмрайин опустил голову. А старик Орган смотрел куда-то в сторону, и лицо его было непроницаемо, как тот туман, что окружал их со всех сторон глухой пеленой.

– Успокойся, Мылгун, – промолвил наконец Эмрайин. – Ведь я так, к слову сказал, конечно, лучше плыть, чем стоять на месте. Ты прав. Давай, поплыли.

И они двинулись. Снова заскрипели уключины, снова со всплеском поднимались и опускались весла, беззвучно разбегалась и тут же снова смыкалась за лодкой тихая бесследная вода. Но впечатление было такое, что они не плыли, а стояли на месте. Сколько бы они ни продвигались, кругом стоял туман, получалось, как в заколдованном кругу. Это-то, наверно, и вывело опять Мылгуна из себя.

– А мне плевать на твой туман, ты слышишь, Бородатый Эмрайин! – заговорил он, раздражаясь. – И я хочу, чтобы мы плыли быстрее! Пошевеливайся, Борода, греби, не спи, ты слышишь! Мне плевать на твой туман!

И при этом Мылгун стал резко налегать на весла.

– А ну, нагребай! Нагребай! – требовал он.

Эмрайин не стал озлоблять его, но, задетый им, тоже включился в эту безумную игру.

Лодка набирала все большую и большую скорость. Она напропалую неслась рывками сквозь туман, неизвестно куда и неизвестно зачем. А Мылгун и Эмрайин, не уступая друг другу, продолжали зверски грести, в каком-то диком, остервенелом, яростном ожесточении, точно они могли обогнать туман, вырваться из его беспредельных пределов.

Мелькали лопасти весел, взвеивая косо летящие брызги, шумела вода за бортами, наклонялись и вскидывались залитые потом, ощеренные лица гребцов, то падающих, сгибаясь, выбрасывая весла, то с силой разгибающихся, упираясь веслами в воду…

То вдох, то выдох, то вдох, то выдох… Вдох, выдох, вдох, выдох…

Туман – впереди, туман – позади, туман – кругом.^

– Хана, хана! ! – как бы выхаркивая, зло подзадоривал, выкрикивал Мылгун.

Вначале Кириск оживился, поддался обману движения, но потом понял, как это бесплодно и страшно. Мальчик испуганно смотрел на старейшину Органа, ожидая, что тот прекратит эту бессмысленную гонку. Но тот как бы отсутствовал – задумчивый взгляд его блуждал где-то в стороне, на лице застыло отрешенное выражение. И то ли старик плакал, то ли привычно слезились глаза – лицо его было мокрое. Он неподвижно сидел на корме, будто не ведая, что происходит.