Вне времени. Стихи, избранные читателями
вернуться

Ляховицкая Генриетта
Шрифт:

Пасьянс – «терпение»

Шелковистая кожа запястья,веер карт в утончённой руке,вьётся прядка на нежном виске…Ты раскинула карты на счастье?Или в юном лукавом смиреньезаменила гадальный сеансна попытку унять нетерпенье,разложив немудрёный пасьянс?

Девушка на качелях

Она не ведает сомненья,не знает будничных забот,в груди – весеннее томленье,в мечтах – стремление вперёд.И лёгким изгибомупругого станакачает качелиона неустанно,на взлёте размаха —без всякого страха,лишь песенок трели,и смех, и каприз.Взлетают качелии падают вниз…Но непременно срок придёт —она узнает силу страсти,и горечь горя, сладость счастья,паденье вниз и ввысь полёт —Качелей Жизни вкус поймёт.

Юным

Эй, юноша, ты видишь старика? Ты слышишь, девушка, старуху? На них вы не смотрите свысока, глазам не верьте, и не верьте слуху — там юноша и девушка!Они прошли сквозь им дарованные дни, и щедрою была дарящая рука.

Преломления

Луч света, тонкий, как струна, в хрустальной грани преломился,и радужно весь кубок заискрился Той встречи жаркая волна на грань души моей упала, и радостно душа заполыхала.

Искушение

Плод надкусила женщина, играя, и усмехнулся змей изгнанию из рая. Запретный плод лишь мёртвых не влечёт,и змей чешуйчатым ручьём течёт.

Луна в скобках

От закрытой скобки, скобки золотистойвырастает месяц, тоненький и чистый.месяц постепенно, медленно полнеет,небо в полнолунье к полночи светлеет.А у полной, круглой, золотой лунылунка затемнеет с правой стороны.Всё растёт щербинка, что поделать с ней,небо с каждой ночью всё темней, темней.Лишь открытой скобкой, скобкой золотистойснова светит месяц, тоненький и чистый.

Видение

Временами она, оставаясь одна,облачалась в одежды из прохладного льна,и мечтой потаённой упоённо полна,неизбывным волнением утомлена,наливала в бокал молодого винаи пила, не пьянея, до хрустального дна,и тяжёлых волос золотая волначерепаховым гребнем не была стеснена.А в полночном проёме, в полукруге окна,наблюдала влюблёно налитая луна.Но ревнивым туманом седым создана,наползала, дымясь и клубясь, пелена,и от взгляда луны закрывала она,как спадали одежды из прохладного льна.

Земные сны

Прекрасны, легки и нежны,возвышенны, просветлены…И ночь застегнула свой плащалмазной застёжкой луны.Здоровы, крепки и верны,спокойны, чисты и вольны…И ночь застегнула свой плащянтарной застёжкой луны.Тревожны и воспалены,бессвязны, тяжки и больны…И ночь застегнула свой плащлатунной застёжкой луны…Латунно, янтарно, алмазно —как сны, непонятно и разносвеченье бессонной луны.

Жалость

Стекло жалеюза его непрочность, и ангела — за непорочность, и дьявола —за нелюбовь к нему, а золото жалеть я не умею, и бриллиантовтвердь я не жалею — неодолимым жалость ни к чему.

Брильянтов прошлое

Богиня плакала, и слёзы светлых глаз в подземный ад горящий проникали, и там из них алмазы возникали —в них свет божественный и ада зло доныне… Но отчего же плакалось Богине?

Разорванное ожерелье

Жемчужных бус моих порвалась нить,что за привычка – бусы теребить?!Рассыпались жемчужины, леглиу ног моих на тёмный фон земли.Подумалось: «Свободу обрелипленённые и связанные зёрна».Над головой моею бархат чёрныйночных небес весь звёздами усыпан.Быть может, сохраняла неусыпнокогда-то их порядок строгий нить,но разорвалась. Обрели свободуи разлетелись вширь по небосводу алмазы звёзд…Но кто посмел то ожерелье теребить?!

Вышивание

Иголка, нитки, ткань, узор, канва — уютные и милые слова…Рука с иглою плавно тянет нитьбез суетливости и напряженья —неспешные и мягкие движенья.Случается напёрсток уронить,но подхватить его и, вновь надев на палец,слегка подправить ткань с канвой меж пялеци продолжать спокойно вышиванье —для удовольствия, а не для выживанья.

Серебряные перстни

В шкатулке, на подкладке из фланели,вещицы праздные нашли покой.Серебряные перстни потемнелив разлуке с их носившею рукой.Они её когда-то украшали…В последний день над светлою рекойоставлены они лежать на шали,раскинутой в траве на берегу.Забыть бы, как они ко мне попали,о ком воспоминанье берегу…