Сказать о протоиерее Николае Агафонове, как принято в литературной критике: «Он пришел в литературу…» – никак нельзя. Потому что он не пришел, а, скорее, ворвался – стремительно, сразу и надолго, обратив на себя внимание читателя самого массового, того самого, что мы и называем народом. Его книга «Неприкаянное юродство простых историй», изданная – после Самары и Петербурга – сразу в нескольких московских издательствах, полюбилась и запомнилась и стала частью современной литературы, как бы ни старались замолчать приход в литературу нового писателя наши высоколобые либеральные критики.

Еще бы!

Ведь этот писатель не из «либеральной среды», не из финансистов и следователей, знающих тонкости «подковерной борьбы» за власть или распутывания уголовных дел, не сын какого-нибудь дипломата или банкира, а выходец из обычной семьи, да к тому же – что, пожалуй, решающее обстоятельство – священник!

Народ наш научился разбирать, что его духовный наставник – не тот, кто «не вылезает» из экрана телевизора, кочуя из одной программы в другую, с одного телеканала на другой, более «острый и перечный», а тот, кто несет в жизнь слово Истины, согретое любовью и добром, – через книги, фильмы, музыку, живопись. И конечно же, с церковного амвона. Это те священники, которых народ принял всем сердцем.

А в нашем случае эти две ипостаси совместились – служение у Престола Божия отца Николая в храме продолжилось и «проповедью на паперти», как можно определить литературное творчество, посвященное Господу.

Прошу прощения у читателя, что дальнейшее повествование об отце Николае пойдет «в неформальной обстановке». Но ведь именно в таких поездках, встречах и узнается человек, раскрывается его душа.

Конечно, расскажу лишь о том, что наиболее ярко запомнилось и что входит в формат нынешней публикации. Сейчас вспоминаю, как батюшка сидит за рулем своего автомобиля, спокойно и уверенно ведет машину по шоссе и говорит: «Что послушаем?

Я взял с собой про Гончарова и про Александра Грина. Какую аудиокнигу выберем?» Выбираем «про Гончарова».

Во время таких поездок, куда батюшка нередко брал меня с собой, отец Николай «добирал» те знания по литературе и кино, которых у него не было. Ездили мы или на встречи с читателями, или на праздничные службы по направлению владыки, к его друзьям или почитателям. Помимо слушания аудиокниг, он неизменно выспрашивал меня о том, чего не знал в силу специфики своего образования. Но нередко я поражался тому, как интуитивно он определяет именно шедевры кино и выдающиеся произведения литературы, которые я ему рекомендовал.

Ко мне он проникся доверием после того, как я с радостью рекомендовал его для приема в члены Союза писателей России, и после прочтения некоторых моих книг. Приведу лишь один пример, который объяснит и название этой публикации.

Заговорили о кино – в это время батюшка стал слушателем Высших сценарных курсов при институте кинематографии в Москве. Я называл ему классику мирового кино, которую советовал посмотреть.

– А мне очень нравится «Дневник сельского священника», – сказал он.

Я так и ахнул. Ведь это один из фильмов классика французского кино Робера Брессона. Стилистика фильма – неторопливая, совершенно лишенная внешних эффектов, вся сосредоточенная на внутреннем, духовном состоянии героя. Такие фильмы редко кому нравятся.

– Вы знаете, что это один из любимых фильмов Андрея Тарковского?

– Нет. Но Тарковского люблю, я вам говорил. Особенно «Андрея Рублёва». Хорошо помню, как после просмотра мы в семинарии долго не спали, а всё говорили о фильме. Это было для нас событием. Брата вашего, конечно, запомнил.

– А другие фильмы Брессона видели?

– Нет.

– Посмотрите «Приговоренный к смерти бежал, или Дух веет, где хочет».

Если бы я знал тогда, что именно этот фильм окажется иносказанием о том, что будет переживать и чувствовать отец Николай, когда узнает, что сам поражен смертельной болезнью! Так же как герой фильма, он изо дня в день бежит от смерти. В фильме герой из столовой ложки делает стамеску, находит щели в двери и вынимает из нее планки, чтобы выбраться в коридор тюрьмы; сплетает канат из разорванных на полосы простыней и одежды; преодолевает и другие препятствия на пути к свободе, которую и обретает.

Так и батюшка изо дня в день боролся за жизнь. И когда я, чтобы поддержать его в этой борьбе, делал о нем фильм, невольно вспомнил Брессона. И само собой родилось название – «Приговоренный к жизни», ибо его деятельный, волевой характер, энергия духа и дел лучше всего передавали его приговоренность к жизни и побег от смерти. Признаюсь, я до конца не верил, что он не справится с болезнью. Я верил в чудо. Ведь за его жизнь молилось так много людей. И чудо случилось. Протоиерея Николая Агафонова вымолили от смерти и приговорили к жизни вечной.