Шрифт:
– Ты о Григории Распутине сейчас упомянул?
– Да, отче, о нём.
– А почему?
– Книжку о нём хочу написать.
– А за кого ты почитаешь Распутина?
– За старца, отче… За оклеветанного старца.
– Что ж… Тогда давай ещё раз вместе помолимся, чтобы Господь помог тебе.
Это был второй Божий знак… Долго и усердно мы молились с монахом, стоя на коленях пред иконой святителя Тихона. Из монастыря я уехал укреплённый и просветлённый. Но… по приезде на место проживания, в Рязань, работать над книгой так и не сподобился. То одно, то другое…
А совесть моя, по выражению старца Григория, «молоточком постукивает», покоя не даёт. Тогда я решил съездить в Дивеево, поклониться батюшке Серафиму, попросить дать мне сил и воли для исполнения моего замысла. Приехал, помолился, причастился, пожил. И там от организатора паломничества из Рязани в Дивеево приснопамятного Анатолия Бехтина узнал о пророчестве батюшки Серафима, который говорил, что «Будет царь, который меня прославит… а Господь царя возвеличит» (8). Как известно, прославление преподобного Серафима Саровского произошло по личному указанию Царя Николая II, который на возражения Святейшего Синода лично отдал указание: «Немедленно прославить» (9).
Рассказ Бехтина был для меня третьим Божьим знаком. Именно тогда я уверовал в будущее прославление Царя-мученика и полной реабилитации его Друга Григория Распутина.
По приезду в Рязань я рассказал об этом случае архимандриту Авелю.
– Ну что ж, Игорёк, осталось тебе в Санаксарах побывать, – сказал батюшка Авель.
При первом же случае я поехал в Санаксары, в Рождество-Богородичный мужской монастырь. Исповедовался у монастырского духовника, старца Иеронима (Верендякина) которого я видел впервые. Сказал, что хочу написать книгу о Распутине, но никак не нахожу для этого времени. О, как он тогда строго на меня посмотрел!
– Пиши не откладывая! – наказал он. – Пиши, и Господь даст тебе время! Распутин – Божий человек, молитвенник за Царя, страдалец за Россию.
Это было четвёртым Божьим знаком. А сколько их было впоследствии, и не сосчитать. Однако о двух из них я хочу поведать.
Когда по благословению старца, схиигумена Иеронима (Верендякина) была издана моя книжка «Оклеветанный старец», то меня стали постигать большие искушения. Да такие, что жена Ирина всполошилась и решила, что всё из-за того, что я написал эту книгу. И тогда моя благоверная и написала письмо старцу Кириллу (Павлову). Спросила его, как он относится к Григорию Распутину.
Архимандрит Кирилл прислал ответ, в котором писал, что относится к нему положительно (10). Только после этого моя жена успокоилась.
Фрагмент письма архимандрита Кирилла (Павлова). Троице-Сергиева лавра – Рязань. 2002 г.
А сам же я очень хотел узнать мнение старца Николая (Гурьянова). Собирался съездить к нему на остров Залит.
Собирался, собирался, да так и прособирался. Почил батюшка Николай. Так я и не встретился с ним. Однако духовная встреча у нас всё-таки была. Один из почитателей старца Николая рассказал мне, что получил из его рук в подарок мою книгу «Оклеветанный старец». Как оказалось, батюшка приобрёл часть тиража этой книжки и дарил паломникам на остров Залит…
Итак, три старца – Иероним (Верендякин), Кирилл (Павлов) и Николай (Гурьянов) – почитали Григория Распутина за праведника. Но удивительное дело: из тех, кто почитает этих старцев, немало и тех, кто негативно относится к Распутину.
Значит, они не считаются с мнением духоносных старцев? Не верят в прозорливость вышеназванных старцев? Ставят своё мнение выше их мнения? Получается, что антираспутинцы не верят старцам. Кому же они верят? Иудею Арону Симановичу с отрекшимся от Господа Сергеем Труфановым? Извращенцу Феликсу Юсупову с сатанисткой Жуковской? Предателю монархии Пуришкевичу и иже с ним… имя им легион. Современному лжеисторику Радзинскому? Но почему бы не поверить современному добросовестному исследователю жизни Распутина, доктору исторических наук Александру Боханову? Почему не поверить доктору филологических наук Татьяне Мироновой, которая является специалистом по архивному делу? Не поверить Олегу Платонову, который работал в рассекреченных архивах Комитета государственной безопасности СССР и в практически недоступных зарубежных архивах? А сколько богословов, архиереев и священников, исследуя жизнь Распутина, пришли к мнению о том, что он был оклеветан! Например, митрополит Ташкентский Викентий, архиепископ Амвросий (Щуров), приснопамятные архимандрит Георгий (Тертышников) и пострадавший за веру в советских тюрьмах священник Димитрий Дудко, протоиерей Валентин Асмус, протоиерей Артемий Владимиров, монах Оптиной пустыни, известный духовный писатель Лазарь (Афанасьев) и многие другие священники, монахи и священномонахи.
Конечно, существуют и противоположные мнения современников Григория Распутина о его личности. Особенно важно для нас мнение прпмч. Елизаветы Федоровны и епископа Феофана (Быстрова). (Почему их мнение было ошибочным можно узнать из отдельной главы данной книги).
Но и у наших современников, некоторых авторитетных священников РПЦ, а главное, приснопамятного Патриарха Алексия II сложилось отрицательное мнение в отношении Распутина. Однако здесь необходимо учитывать то обстоятельство, что мнение Святейшего сформировалось в то время, когда, кроме книги Олега Платонова, глубоких исторических исследований жизни Григория Распутина ещё не существовало.
И тем не менее, Комиссия РПЦ по канонизации Царской Семьи, изучая вопрос, не является ли Григорий Ефимович препятствием к её прославлению, была поражена собранными материалами. По воспоминаниям протоиерея Валентина Асмуса, один из членов комиссии на рассмотрении доклада о Григории Ефимовиче произнёс: «Похоже, что мы занимаемся канонизацией Распутина!» Даже председатель комиссии митрополит Ювеналий (Поярков), ознакомившись с материалами, собранными архимандритом Георгием (Тертышниковым), заметил: «Судя по вашим материалам, Распутина надо прославить» (11).