— Да вы садитесь, садитесь, — ласково предложил Старик Сус, выбрасывая за борт коротенький окурок тлеющей сигары.

Язон сделал то же самое, то есть бросил в волны незажженную сигарету. Потом огляделся в поисках удобных сидений, ничего не обнаружил и сел прямо на палубу. Мета опустилась рядом. Но все это было совсем неважно. Именно в тот момент сделалось окончательно ясно, что со временем и пространством вокруг творится нечто неладное. Зеленое свечение охватило всю крылатую шхуну, а цифры на часах Язона начали сменяться как сумасшедшие: минуты бежали едва ли не со со скоростью секунд. Сознание при этом как бы раздвоилось. Одна его часть продолжала наблюдать за происходящим, а другая отдыхала вместе с абсолютно расслабленным телом, прислонившимся к бухте толстого каната.

— Шесть часов сна — это необходимая медицинская норма даже для таких, как мы с вами, — поведал Старик Сус. — А тем более мы все равно ждем ваших друзей. Глупо было бы уйти отсюда без них. Ну вот, а теперь они прилетят с минуты на минуту. Пора вставать. Видите? Светает.

— Так сколько же времени прошло на самом деле? — поинтересовалась практичная Мета.

— Я не знаю, что такое «самое дело» в данном контексте. Правильнее всего будет ответить, что на самом деле времени вовсе не существует.

Мета поморщилась от такого занудства. И Старик Сус, почувствовав неуместность ироничного тона, поспешил конкретизировать ответ:

— Для меня прошло всего полминуты, для вас — шесть часов, как я уже объяснял, а для Моргана, всей его планеты и, соответственно, для здешнего солнца — примерно минут двадцать. Видите? Светает. — И он добавил укоризненно: — Пора бы уж им прилететь.

А небо над горизонтом действительно начало светлеть и теперь прямо на глазах красиво перетекало из темно-синего в золотисто-розовое. Особенно хорошо это стало видно, когда Старик Сус повернулся в сторону берега и задул вывеску с названием острова, небрежно, как задувают свечу.

«Позер», — подумал Язон.

Вряд ли эта штука выключалась именно так, тем более что вместе с вывеской перестала светиться и одежда местного чародея, а таинственная в силу своей зеленоватой призрачности борода Старика Суса теперь смотрелась откровенно ненатуральной. Язону вспомнился Санта-Клаус в красном колпаке и с огромной ватной бородищей — неизменный персонаж новогодних праздников на Кассилии. А Старик Сус, словно услышав эти мысли, улыбнулся, отлепил накладную бороду, усы, потом седой парик с головы и, наконец, даже плащ сбросил, оказавшись под ним в изящном летном комбинезоне.

— Маскарад окончен, — объявил он. — Кстати, Морган с моей настоящей внешностью знаком. А молодые, я знаю, старичье не слишком жалуют, и в таком виде предстать перед ними гораздо разумнее..

— Вы полагаете, Генри лично привезет сюда наших друзей? — счел возможным спросить Язон, раз уж был объявлен конец маскарада и начиналось нормальное общение.

— Скорее всего, да, — ответил Старик Сус. — Но мы его все равно с собой не возьмем.

Язон не успел уточнить, куда, потому что в следующий же миг на берег буквально плюхнулась легкая космическая канонерка, пригодная для полетов в атмосфере, — редкое, признаться, зрелище для Джемейки. И почему такая безобразная посадка? Может, это Робс столь неумело водит воздушный кораблик? Да нет, за штурвалом был все-таки Морган. Мета даже пистолет вскинула, когда главарь флибустьеров первым выбрался изпод откинутого пилотского фонаря. Долли с Робсом, в тот же миг выпущенные на волю, кинулись к своим старшим товарищам.

— Слава высоким звездам! — выдохнула Мета.

— Ты услышала мое предупреждение? — спросил Язон у Долли.

Ему действительно было очень важно знать это.

— Да, — сказала девушка, — но уже ничего не успела сделать. Эти люди умеют брать заложников, как настоящие профессионалы.

— Я виноват перед вами, — сказал Язон.

— Ах, перестаньте — махнул рукою Робс, откровенно рисуясь.

Как им хотелось выглядеть взрослыми!

Язон улыбнулся, вспоминая недопустимо рано взрослеющих детей Пирра. Те никогда не мечтают быть взрослыми, они просто становятся ими. В шесть или в восемь лет. Но так не должно быть в мире.

— Морган, — в наступившей тишине заговорил Старик Сус, — я очень тронут твоей заботой о детях. Этот прекрасный вакуумно-воздушный лайнер, отсутствие твоих мерзких головорезов в качестве сопровождающих, наконец, оперативность, проявленная тобою, — все очень мило. Но вынужден разочаровать тебя. Наш разговор в твоем присутствии сегодня неуместен и несвоевременен. Я позвоню, если успею, а если нет, Язон тебе все расскажет.

Морган смотрел на всех вокруг в полном недоумении.

— Нет, ну конечно, Генри, если хочешь, твое право — подожди нас тут. Но мы можем сильно задержаться, и тебе будет одиноко. Лети-ка лучше во дворец.

— Ты специально позоришь, унижаешь меня перед Язоном? — проговорил Морган, обиженно надувшись, как мальчишка.

Язону даже почудилось, что главный флибустьер покраснел. Или это просто лучи восходящего солнца разукрасили и без того бордовую от регулярных пьянок и космического загара пиратскую рожу.

— Отнюдь, — с достоинством ответил Старик Сус. — Перед Язоном никого нельзя опозорить и унизить. Он бессмертный, и Мета — тоже бессмертная.

Реакция была неожиданной. Морган бухнулся перед ними на колени, изобразил нижайший поклон и едва не расшиб себе лоб о каменистую почву. Язону стало противно. Понятия о свободе, чести, совести, вообще о человеческих ценностях и святынях у него и у этих кровопийц различались уж слишком сильно.