Шрифт:
— Да. Скоро.
— Хорошо. Пока.
— Пока, — я отключила вызов и задумалась. Что изменилось? Почему Макс стал мне, будто ближе? Внутренний голос напомнил: не забывай о своей цели! Ничто и никто не должен помешать тебе сделать то, чему ты посвятила много лет упорной работы.
Я уже выпила кофе. И заказала перекус. Алексея всё не было. Уже хотела идти за ним, когда он зашёл в кафе.
— Дело забрал. А билетов на самолёт нет. Ближайшие на завтра после обеда, — он приземлился напротив меня, за столик..
— Едем на поезде. Всё равно в ночь, — предложила я. У него брови поднялись.
— Я не знаю сколько на поезде не ездил.
— Будет возможность спуститься на уровень простых сотрудников и прокатиться на поезде.
— Ладно. Возродим и поездки на поезде. Раз в тренде нынче возрождать всё утраченное… — он улыбнулся и стал звонить. Возродитель! Куда деваться?! — зафыркала я про себя. — Карин, оформи нам купе. Да. На ближайший. Спасибо.
— У тебя и помощница есть?
— Конечно.
— И зачем тебе личное участие в этом деле, когда есть куча подчинённых… — сыронизировала я.
— Конечно, ради того, чтобы забрать твои заслуги, — вторил он моей интонации.
Алексей заказал себе поесть, а я — ещё кофе. Минут через десять, после его звонка, ему пришло сообщение, с номером и временем отправления поезда. У нас было время, только, чтобы заехать в отель, и забрать вещи. И мы отправились на поезд.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Сели мы в поезд в начале десятого вечера. В купе оказались вдвоём. Почти сразу легли спать.
Вижу гроб… Чувствую, как ужас подступает к самому горлу. Я знаю, что меня ждёт. Так хочется не видеть этого снова. В гробу Олег. Я знаю, что это он. Но он на себя не похож. Чувствую дрожь, ту же самую, которая пробежала по мне, в тот момент. Вижу отца, который поседел и постарел за считанные дни. И мать, что смотрит невидящим взглядом. Я стою в дверном проёме, они меня не видят. Они запретили мне смотреть. Но я так хотела увидеть… Убедиться, что это Олег…
Папа наклоняется к Олегу и что-то шепчет. И поправляет ворот его рубашки. Мама начинает рыдать. Я чувствую слёзы на своём лице. И слышу сквозь сон:
— Ангел? — с трудом освобождаюсь от оков этого сна. Он, как и прежде, засосал меня очень глубоко в те события. Я уже успела забыть, как это страшно. Почти проснувшись, слышу своё собственное тихое рыдание. Открываю глаза, сквозь пелену слёз вижу полку над собой. Поезд… Я в поезде — вспоминаю я реальность. — Ангел? — повторяет Алексей. — Ангелина?! — я сосредотачиваю на нём взгляд, он держит меня за плечи. Из моего горла непроизвольно вырывается стон. — Ты в порядке? — надо было лететь самолётом. Не думала, что кошмары вернутся так резко.
— Да, — я прохрипела сдавленным голосом и села. Вытерла лицо от слёз. Несколько минут мы провели в тишине. — Прости, что разбудила…
— Он мне тоже снится, — неожиданно для меня сказал Лёша. У меня горло сжалось и защимило в груди. От этого я не смогла ничего сказать. — Ты произнесла его имя во сне. Что тебе снилось? — перед глазами встало неузнаваемое лицо брата. Я помотала головой. — Ну, же, Ангел? Поговори со мной, станет легче, — я вспылила:
— Не называй меня так! Так называл меня Олег! — прорычала я.
— Нет. Так тебя назвал я. Он называл тебя Ангелина, малая, мелкая, сестрёнка, — спокойно сказал он.
— Чушь.
— Тебе было шесть и ты болела. Олег пришёл ко мне в гости и я спросил его, цитирую: «Как Ангел?». И с тех пор он стал тебя называть так, — я поджала ноги к груди и обняла их руками.
Я помню Лёшу всю свою жизнь. И до момента, когда он ушёл. Какое-то время, в детстве, я даже думала, что у меня два брата. Я сделала глубокий вдох и выдохнула себе в колени.
— С какого момента вы стали дружить с Олегом?
— С детского сада. Подружились, когда никто не хотел быть в моей команде, когда мы играли в войнушку, а он пошёл.
— Похоже не него…
— Да. Он никогда меня не подводил. А я его подвёл, — я почувствовала, как в носу защипало.
— Не говори ерунды. Если бы ты оказался вместе с ним, то тебя бы тоже убили, — мы замолчали. Я нарушила тишину: — Мне снился день похорон. Родители запретили мне смотреть на Олега. Но я подсмотрела, когда гроб ещё был открыт.
— Ты видела то, что с ним сделали? — я подняла взгляд на него, потому что в его голосе послышались ноты ужаса.