– Я с тобой. Ты ещё этого не понял? – Егор был серьезен как никогда.

– Не в огорчение тебе, ты – достойный пацан, – Юля несколько смешалась, – Но мы сейчас за этих ребятишек базарим. За нас потом перетрём…

– Я вот че спросить хотел, – Вацлав пытливо уставился на Юлю, – Ты же урка со стажем? Всегда это донимало. Ты такая молодая…

– Юрий Андреевич был осужден по ложному обвинению и отбывал свой срок по ошибке. Я постараюсь доказать это в нашем времени. Если, конечно, получится, – Егор замялся, не зная, что еще добавить, – Я верю в его невиновность.

– Я тоже, – неожиданно сказал Георг, – В отряде есть один человек…

Он запнулся, вероятно не зная, как сформулировать, но потом нашелся:

– В общем, он говорил, что командир сидела. Но тебе все верят. Даже он. И правду старшина тогда сказал – вы хорошие командиры. И мне всё равно откуда вы и всё остальное. Короче, я с вами и жду приказаний, как говорится.

– Ты что скажешь? – Егор посмотрел на Вацлава.

– Я до сих пор люблю тебя, – Вацлав улыбнулся страдальчески, – Но, думаю, теперь это быстро пройдет.

– Конечно пройдет, Вацлав, – вздохнула Юля, – Влюбился-то ты в юную и стройную девчонку, а не в шестидесятилетнего мокродела с двадцатью двумя отсиженными.

Вацлав тоже вздохнул печально и глянул на Егора с каким-то нехорошим лукавством.

– Ты ведь, курва, знал всё с самого начала. Хоть бы сказал что. Намекнул бы как-то… Я ж, сука, спал и видел, как её целую… И подначки эти у костра на мыловаренном заводе… Ты ведь тоже знала, что он нас тогда раскидает как котят. Как ты там сказал – быстрого реагирования? Ладно, чё уж теперь вспоминать. Да плевать – я тоже с вами! Вы фартовые.

– Ну, а вопросы про будущее будут? – Егор улыбнулся, – Я готов в какой-то мере осветить, по возможности…

– Польша будет свободной? – спросил Вацлав.

– Да как сказать. – Егор покачал головой, – Будет. Там сложно все в Европе, а я не политолог. Да и не объективен – потому как московит. Кажется, так у вас принято говорить. Коренной москвич, в общем. Из Биберево, если че… Почти заМКАДовец, – прибавил он, понимая, что вряд ли его искромётный юмор тут оценят по достоинству.

Юля оценила. Расхохоталась и наивно осведомилась:

– Да ладно. С таким лавэ и в Биберево?

– У меня там двушка обычная была. Подарок, понятно….

– Я даже знаю от кого! Но ты не парься, я никому не скажу, – весело закончила она.

– Давай убьём тему? – продолжать Егору не хотелось.

– Да не вопрос! – Юля вмиг стала серьезна, – Парни, не об этом базар, есть ещё вариант…

Она выдержала паузу, вероятно для того, что заострить на своих словах внимание.

– Вы вольны свалить, куда душе вздумается. Оформим вас геройски погибшими. А вы за бугор. Я денег дам нормально – жизнь хватит обустроить.

– Ты может не понял, Юрий Андреевич, – Вацлав обращался теперь подчеркнуто вежливо, – Я не за деньгами и не за орденами с медалями сюда шел. Мне твоё лавэ теперь… Ты реально мужик?

– Даже не сомневайся. Ты прости меня, Вацлав, я перед тобой больше всех виноват. И крыть нечем.

– Да че уж теперь, – Вацлав тряхнул головой, словно отгоняя какие-то мысли, – Забыли.

– А я тоже тебя любил, – вдруг сказал Георг, – Мысли разные подлые в голову лезли… Даже мечтал, чтоб мы с тобой…

– Че дальше делаем? – Егору надоели эти сантименты.

Юля пришла в себя и оживилась. Кинула на него какой-то странный, но благодарный взгляд.

– Да ничего не делаем. Живём, как раньше жили. Вы можете до вечера отсыпаться. Потом выдвигаемся.

Юля развернулась и пошла в лагерь. Они следом. Но через пару минут Георг не выдержал:

– Ну, а как оно там в будущем?

– Потом расскажу, – отмахнулся Егор, – Будет ещё время. Но вы, ребятки, сами понимаете, что об этом никому ни слова!

–Так а че ты тогда кричал? – вспомнил Георг.

Егор остановился, развернулся к ним лицом:

– Это самые страшные преступления фашистов. Лагеря Смерти, где погибнут миллионы…

Они и правда проспали до вечера. Потом Юля веселая и шумная, ввалилась к ним в землянку и растолкала всех с криком: «Рота подъём – труба зовет». Дождалась, когда они начали подавать признаки жизни, присела на край лежанки Георга и сказала совсем уже другим тоном, деловитым и серьёзным:

– Георг, ты приглядись к этому парню. Артур, который. Не нравится он мне что-то…