Когда мне наконец делают пересадку почки, которая спасает мою жизнь, я думаю, что самое страшное уже позади.
Как же я ошибалась.
Я начинаю чувствовать на себе пристальные взгляды, куда бы я ни пошла.
За мной следят. Преследуют. Охотятся.
Это пугает.
А потом охотник выходит из тени, и моя жизнь рушится.
Меня забирает Ренцо Торризи, опасный и неумолимый человек.
Оказывается, почка, которую я получила, принадлежала одному из его людей, и я должна вернуть долг. Только условия неясны, а правила меняются по его прихоти.
Оказавшись в плену в его пентхаусе, я должна служить безжалостному боссу мафии, как богу, которым он является.
Однако, еще предстоит выяснить смогу ли я выжить в плену у Ренцо.
Глава 1
Скайлер
Ренцо 35, Скайлер 30.
Раньше жизнь была потрясающей.
Ресторан Dame, где я работала су-шефом, получил свою первую звезду Мишлен благодаря мне.
У меня были назначены собеседования в одни из лучших ресторанов Нью-Йорка.
Если бы я получила должность шеф-повара, то смогла бы создавать свои фирменные блюда.
Я была в ударе и ставила перед собой одну цель за другой.
Но чем выше взлетаешь, тем больнее падать.
И я упала.
Сейчас я лежу на больничной койке, рядом со мной гудит аппарат для диализа, и пытаюсь осмыслить то, что сказал доктор Бенталл.
Конечная стадия болезни почек. У меня нет времени. Если в ближайшее время мне не сделают пересадку, я умру.
В тридцать лет.
Моя сказочная жизнь начала рушиться три года назад, когда мы с мамой попали в аварию. Мама пролежала в коме восемь месяцев, прежде чем мы приняли душераздирающее решение и отключили ее от аппарата жизнеобеспечения.
Я думала, что это был самый мрачный момент в моей жизни, но все становилось только хуже. Папа летал к лучшим врачам со всего мира и платил огромные деньги, но ничего не помогало.
После автокатастрофы мой раздробленный таз зажил. Мой восстановленный мочевой пузырь функционирует. Но повреждения, нанесенные моим почкам, необратимы. Если бы не диализ, я бы умерла несколько месяцев назад, но теперь даже этого недостаточно.
Мне нужно получить почку в ближайшие пару недель, иначе я умру.
Медленно я перевожу взгляд на трубки, наполненные моей кровью.
Двадцать минут назад папа ушел с доктором Бенталлом, и с тех пор я их не видела.
Последние три года были мучительными для меня, но для папы все было гораздо хуже. Он потерял свою жену, а теперь потеряет и меня.
Каждый раз, когда я смотрю на него, я вижу лихорадочную панику в его глазах. Отчаяние в поисках почки для меня вытравлено в глубоких морщинах на его лице.
Мне неприятно видеть, что мое ухудшающееся здоровье делает с папой.
Ненавижу, что он вынужден смотреть, как я медленно умираю.
Ненавижу, что я застряла на этой больничной койке, а машина борется за мою жизнь.
Стоит ли оно того?
Бывают мрачные моменты, когда мне кажется, что лучше было бы умереть прямо сейчас. Это прекратило бы пытки, и папа смог бы оплакать мою смерть, прежде чем продолжать жить дальше.
Я устала от меча, висящего над моей головой.
Я устала просто существовать до следующего диализа.
Что такое жизнь, если она не наполнена надеждами и мечтами? Что остается, когда из нее вычеркнуты все возможности?
Это отвратительно и душераздирающе утомительно.
Я больше так не могу.
Движение за дверью вырывает меня из мрачных размышлений, и я поднимаю глаза на отца, который смотрит на меня с горем, которое в последнее время не сходит с его лица.
Не в силах погрязнуть в смертельном ударе, который мне нанесли, я должна быть сильной ради отца.
Каким-то образом улыбка кривит мои губы. — Все будет хорошо, папочка.
Он качает головой, его красные глаза наполняются слезами.
Подойдя ближе, папа садится на край кровати и берет мою руку в обе свои. Склонив голову, он выглядит так, будто на его плечах лежит вся тяжесть мира.
— Все хорошо, — шепчу я.
Он снова качает головой и прочищает горло, прежде чем его глаза встречаются с моими. Дольше всего папа просто смотрит на меня, как будто запоминает каждый миллиметр моего лица.
Он снова прочищает горло, а затем говорит: — Мы не сдадимся. Побудь сильной еще немного. Хорошо?
У меня не осталось сил, папа.
Зная, что не могу произнести эти слова вслух, я лгу: — Хорошо.
Судя по его безнадежному выражению лица, он мне не верит.
Последние несколько месяцев мы только этим и занимались. Лгали.
Между нами не было ни одного слова правды.
Я смотрю на человека, который вырастил меня как свою родную дочь. Когда он познакомился с мамой, мне было шесть лет, и не прошло и дня, чтобы он не относился ко мне как к падчерице.