Сосредоточены на чём — то недоступном.

И я внимаю, покорясь без боя,

Не требуя у тишины уступок.

Не разрушаю целостность сознания

Осколками бессмысленными слов.

Задумчивость — такое состояние,

Она слегка похожа на любовь.

Ожидание

Природа замирает…

В солнце, в звуках

не чувствуется прежней глубины,

Как в музыке отсутствие струны

Необходимой и привычной слуху.

Ещё играет света ликованье,

Но птичьи трели спрашивают утро

О времени.

В тоске неясной, смутной.

И всё вокруг застыло ожиданьем.

Снег грянет вдруг. И робко, и внезапно,

Себя предвосхитив собраньем туч

К земле сошедших с поднебесных круч.

А птицы всё же вопрошают: "завтра?"

Дотла!

Выгрести из долгосрочной памяти

Полками в коробки, не читая

(Увязав желание "оставить их")

Дни, недели, шорохи, трамваи.

Стеклотару из-под встреч (её осколки),

Стенгазеты громких обещаний,

Все обрезки мыслей-недомолвок

Без началов и без окончаний.

Все коробки горьких сожалений,

Подпиравших двери мёртвым грузом:

Провести в сознаньи обнуленье,

Чтоб сознанье не было обузой.

Чтоб прийти в себя, а не в могильник,

Понукая тело шаг за шагом

Под привычные стенанья "помоги мне".

Может это называют адом?

Всё долой! В картон! И скотчем! Скотчем!

И под хруст небитого стекла

(Ведь стекло — материал не прочный)

Новым днём прошедшее! Дотла!

Город. Рассвет

Гремит рассвет.

Встаёт уставший город,

Разбрызгивая свет на площадях.

Как много лет

назад

вставал посёлок,

а после городок.

В очередях

Толкался люд;

скрипели тонко спицы

Толкаемых и тянутых телег.

Гоня уют,

Трещали половицы

И с домом вместе запускались в бег.

Шли сонные,

Покачивались хмуро.

Натужно ставили рабочий шаг.

И головы

Седые+

Прямо, мудро

Приветствовали солнце.

Просто так.

Путешествие на Парнас

Опять я без седла… (зачем оно поэту?)

Ведь не сидеть же в нём, взбираясь на Парнас!

Чтоб после, с высоты его, давать обеты

Словами. Клятвенно. Сбиваясь в сотый раз.

…А склоны хороши мифического взгорья!

А табуны коней, сиянием крылатых!

Без полчищ лежебок в бренчащих латах,

Мерцаньем славы ветреной рогатых:

Сатиры! (И просители преторий):

…"Замолви слово, светлый генерал!

Я тут с женой, детьми, дырявой лодкой

Лишь пару раз на совесть наплевал,

Ну пожалей несчастного сиротку!

Полчуточки куснуть от вдохновения

Позволь, родимый!.."

Мнётся кредитор:

И вроде можется занять до воскресения –

Не хочется потом ответствовать за вздор,

За сор, хулу и посрамленье музы

(Поодаль коники напугано храпят):

— Ты знаешь, человек, коням не до обузы.

Поймёшь меня, как станешь сам крылат

И сена пожуёшь на бездорожье

По буеракам ноги отобьёшь.

Я лишь тогда приставлю к тебе лошадь,

Когда ты сам, скиталец, не возьмёшь!

Когда в каретке кончится бумага

Исчерканная вдоль и поперек.

Когда…. А в прочем посмотри — вот фляга

Творенья муки — выпей-ка глоток.

Верни мне смысл

Верни мне смысл! О, верни мне смысл!

Верни мечтам и крылья, и полет!

Дай мыслям взлёт, дай воздух этим мыслям,

Что жизнь когда-то знали наперёд.

Как знали суть и радости печальной

И опьяненья духа высотой,

А красоте безмолвной, пасторальной,