* * *

Долгие гудки только добавляли масло в огонь. Томми решил позвонить своему лучшему другу Джиму. Ведь только он всегда был в силах направить на истинный путь, дать правильный совет, и просто выслушать весь этот слюнтяйский бред.

Лили звонить не хотелось, она бы не стала пить, даже несмотря на такой случай. А по-другому Добряк пока не умел выговариваться людям. Ему нужно было, чтобы человек терял контроль, чтобы культура речи и все эти «этикетные прелюдии» не мешали, да и само поведение становилось простым. Вот тогда, собеседник может узнать всю правду.

А Чарли бы, опять шутил, через каждый пять минут, про то, как плохо быть подкаблучником, и читал морали, что он сам виноват, что стал любить.

А Джим… Бриз просто был лучшим, настоящим другом. Поэтому, Том хотел рассказать всё это именно ему.

— Бро. — послышался голос из трубки.

— Алё, Джимми. Как насчёт бутылки синих океанов вперемешку с жаренной на триста раз картошки?

— …что случилось?

— Да, я просто долго верил в томчики, и в остальные ванильные прибабахи TomCity. А оказалось, что просто, шатался со своим выдуманным счастьем.

— Похоже, что-то серьёзное, раз заговорил такими фразами. Что-то с Катиной?

— Давай при встрече. — имя резало слух.

— …понял. Где встретимся? — Джим вздохнул.

— Я заеду.

— Ладно.

Том отключил трубку. Последний раз, они так разговаривали… Когда? Очень давно. Очень.

Сегодня и правда, очень непростой день. Вчера, всё было хорошо: они ели сладкую вату, писали имена друг дружки с плюсом посерединке, пели пьяные песни, рисовали улыбки друг на друге. А сейчас, этого нет. Или, и не было никогда? Сегодня придётся вспомнить всё: все поцелуи, прогулки. Как они смеялись, над другими людьми, что они погрязли в болоте этих надежд на большее, не желая действовать. А ещё, как хотели летать высоко, выше самых огромных небоскрёбов. Всё вспомнить, чтобы забыть.

Автомобиль остановился возле дома Бриза. Да, сколько здесь воспоминаний. Первые тусовки, первые глотки дешевой водки, первые записи в блокнотах радужных фантазий. Всё это когда-то было впервые.

Перед глазами всплывали отрывки прошлого: спасаясь от бесконечной воронки ругани, хаоса и грязи, Том уходил к лучшему другу. В доме Джима становилось намного легче. Пыльные мысли уходили прочь, на горизонте была только долгожданная радость, счастье и все положительные эмоции. Было здорово.

Через минуты, Джим вышел из подъезда. Видимо, увидел, что друг уже на месте. Он был чуть грустный: видно, опять что-то не так в отношениях с Ингой. Но прийти на помощь другу, было важнее. Иначе, тот точно, воспользуется предметами из тумбочки.

Джим сел в автомобиль.

— Привет, бро. — протянул руку.

— Здравствуй, Джим. — пожал.

— Что случилось?

— Это долгая история. Ты сегодня занят чем-то?

— Нет. Свободный, как птица в полёте. — он выдохнул.

— Я хочу поехать в одно место, которое очень важно для меня. Я никогда тебе его не показывал. О нём, знала только Катина. Чёрт… И, сегодня я сделал огромную ошибку. Короче, ты готов к путешествию? — Том ухмыльнулся.

— Конечно. Куда же ты без меня? Синих океанов, захватим? — Джим подмигнул ему.

— Порой мне кажется, что они сопровождают всю мою жизнь.

Машина тронулась, и парни помчались за бутылками сока с градусом.

* * *

— Серьёзно? Ты купил дом на горе?

— Да.

Молодые люди стояли возле того самого дома, который музыкант купил утром.

— Добряк, ты сумасшедший! Сколько ты заплатил за это? — Джим, осматривал вид.

— Достаточно, чтобы понять, что всё это было зря. Ладно, пошли.

Парни зашли внутрь дома.

Огромная прихожая, была какой-то «волшебной». Множество вешалок, и тумб для обуви открывались глазам. Видно, специально сделано, для большой семьи.

Джим и Томми прошли в гостиную: большая комната, была настолько светлой, что люстру не к чему было и включать.

Парни плюхнулись на мягкий ковёр, который лежал возле камина. Открыв две первые бутылки вермута, они «чокнулись».

— Ну что? Теперь, расскажешь? — Джим сделал глоток.

— Мы с Катиной больше не вместе. — Том повторил за другом.

— Это я понял. Что именно случилось?

— Она написала, что у всё. — Томми выдохнул, и сделал ещё один глоток. Только, намного больше.

— …ты серьёзно? — Джим выпучил глаза.

— Те эмоции, которые она давала мне, были такие живые, настоящие. Я бы никогда не подумал, что кто-то ещё, удовлетворяет её, пока я выбирал для неё всякие «приколюхи» и дорогие подарки. Да дело даже не в них, а сам знаешь в чём. — говоря это, музыкант ударил кулаком по полу.

Настигла тишина. Джим ничего не говорил другу. Да и нечего было говорить. Всё за него произнесла тишина. Неужели Добряк был достоин такого сценария? Мечтал, мечтал, мечтал о любви и на тебе, пинок под рёбра. Лучше бы и дальше мечтал.