Быстро переодевшись в чистое, Семён с небольшой грустью смотрел в окно на проносящиеся мимо фонарные столбы, одиноких людей, бредущих куда-то этой тёмной ночью. Ему вдруг стало так больно в груди от осознания, что он теперь такой же, как они, один. Он остался одинокий путником в ночи, без документов, без возможности вернуться к нормальной жизни. Что ему теперь делать, куда идти дальше? Его жизнь изменилась слишком быстро и чрезвычайно кардинально, придётся приспосабливаться заново.

– Приехали. – Голос Никиты вырвал Захарова из крепких лап собственных мыслей. – Сейчас я тебе открою. – Патрульный покинул салон и открыл заднюю дверь.

Обрадованный, что наконец-то свободен, Семён практически не глядя вышел из салона служебной машины. В следующую секунду он почувствовал, что его разум начал мутнеть, ноги предательски подкосились. На мгновение он ощутил, как правое плечо покинула острая игла от шприца.

– Тише-тише-тише, – быстро произнёс Никита, подхватив под руки теряющего сознание Захарова, и поволок его к скамейке перед ближайшим подъездом. – Посиди тут пока что. Прости, Семён, но тебе, к сожалению, одна дорога. Мы не можем рисковать, прощай.

Оставив парня умирать на улице, Никита вернулся к напарнику. Захаров ещё какое-то время провожал уезжающую машину взглядом, до тех пор, пока пеленой не заволокло всё сознание, и он, покосившись на бок, испустив последний тяжёлый выдох, умер.

Знаете, говорят, что умирать страшно. Но на самом деле мы боимся не смерти, а, скорее, что она неотвратима. Мы боимся не умирать, реальный страх – что жизнь однажды закончится, и на этом настанет конец, занавес, финал, тёмный экран без титров. Но не в этот раз. Не с этим человеком. Тень уже коснулась его, а, как мы уже знаем, Мать Природа и Госпожа Вселенная – те ещё проказницы. Одна даёт что-то необычное, а вторая направляет жителей тени по правильному пути. Вот и сейчас, отделившись от зарослей кустарников, ровно растущих посреди детской площадки в специально огороженной низенькой оградкой клумбе, двое подошли к умершему в очередной раз Захарову. Тот, что был крупнее, задумчиво приподнял одну бровь и посмотрел на того, что был поменьше.

– Это он, – коротко сказал малец, тщательно обнюхав труп Семёна.

Без лишних слов здоровяк поднял тело, и они быстренько вернулись туда, откуда минуту назад выбрались, в заросли кустарника.

Знаете, говорят, что невозможно пережить боль утраты. Сколько бы ты ни старался, память об этом событии, о потере, всегда будет бередить сердце и душу, словно в первый раз. И при этом неважно, какова была сила той связи – мимолётное влечение или пройденный бок о бок по одной дороге десяток лет. Утрата всегда оставляет неизлечимый шрам.

…Что может быть лучше прогулки по ночному городу? Много чего, если задуматься, но для тех, кто только начал изучать эту жизнь, молодых и неопытных, ночные гуляния слишком заманчивая тема. Их было пятеро. Красивые, весёлые, они шли вдоль дороги, напевая а капелла отрывок из какой-то популярной песни. Мимо них пролетали дорогие автомобили, привлекая собой внимание.

Как вы, наверное, уже догадались, если история начинается здесь, значит, что-то пошло не так. Невесть откуда появившийся большой коричневый джип не справился с управлением. Машину притягивало к молодым людям, которые заметили его слишком поздно. Визг тормозов, словно крик раненого зверя, прокатился по округе. Удар! Ребят, как тряпичных кукол, раскидало по всей улице. Лишь двое, Санёк и Инна, на чьём пути оказалась высокая изгородь, смогли выжить. Но переломало их знатно, и если бы не вовремя подъехавшая скорая, эта история не продолжилась бы.

…Инна пришла в себя не скоро. С трудом осмотревшись, она решила, что находится в больнице. Правда, девушка не могла до конца вспомнить, каким образом сюда попала. Больничную палату сложно перепутать с чем-то другим, например, с домом. Когда она попыталась поднять правую руку, чтобы протереть заспанные глаза, то почувствовала резкую боль в мышцах. Они будто были налиты свинцом, тяжёлые, негнущиеся. Отказавшись от этой затеи, Инна попыталась повертеть головой в надежде увидеть хоть кого-нибудь, спросить, что же произошло.

Тем временем в палату зашёл человек, одетый как доктор: белый халат, стетоскоп – все как полагается. Была в этом некая фальшивость, театральность, возможно, но Инна в таком состоянии вряд ли смогла бы обратить внимание на подобные мелочи.

– Ох, ничего себе! – радостно отметил доктор. – Вы наконец-то вернулись к нам. Это очень хорошо.

– Что со мной? – спросила Инна.

Девушка говорила очень тихо. В пересохшем горле было мало сил, чтобы выдать бoльшую громкость. Правда, доктор всё равно её понял, отчасти потому, что в палате стояла абсолютная тишина.

– Постарайтесь сейчас говорить поменьше и вообще не напрягаться. Если будете неверно распределять свое время и силы, восстановление займёт очень много времени.

Осторожно кивнув в ответ, Инна слегка расслабилась и закрыла уставшие глаза.

– Вы не будете против, если я вас осмотрю?

Девушка кивнула, и доктор, периодически надавливая на определённые места, интересовался, что чувствует его пациентка. На удивление, у Инны практически ничего не болело там, где её касались руки доктора, но стоило ей напрячь любую мышцу, болезненное тягучее ощущение не заставляло себя долго ждать.