— Вот оно как? — удивился мужик с Сигова болота. — И как же ты собираешься разжиться деньжатами в наше-то время?

Тогда повернул Гидеон к горняку свое красное лицо с обветренными губами, взглянул на него большими круглыми навыкате глазами и сказал:

— Думаю выиграть в лотерею.

— Вот, значит, как, — ответил горняк. — Тогда понятно.

Потом они надолго умолкли.

— Что до меня, так я в лотерею никогда и не верила, — вступила в разговор Кайса.

— Но должна же, — возразил ей муж, — у человека быть надежда. И потом, деньжата на покупку Пристанища достались нам благодаря лотерее.

— Значит, все, что тебе было суждено выиграть в этой жизни, ты уже выиграл, — заметил горняк.

— А что, есть такой закон? — спросил Гидеон.

— Да. А большинство умирает, так ни разу и не выиграв.

На другом берегу озера Вурмшён прокричала гагара. Стало так сумрачно, что стоявшего внизу на пригорке мужика было уже практически не видно. В конце концов Кайса нарушила молчание:

— Хорошо, что ты пришел и рассказал об этом Гидеону.

— Если мне не удастся достроить Дом, — произнес ее супруг, — можно сразу точильный камень на шею — и топиться.

Гидеон и впрямь приобрел точильный камень — слегка кривой, конечно, но все же куплен он был для заточки инструментов. Сейчас этого камня не увидишь, его скрыли заросли ивняка.

— А на руднике в Кристинеберге, — заговорил опять горняк, — нужны люди, и там можно подзаработать деньжат.

— Вот как? — заинтересовался Гидеон.

— Рудник, — продолжил мужик, — он почти как государственная лотерея.

— Еще мне понадобится торцовочная пила, — заметил Гидеон, — и хороший ватерпас.

— Пора мне, а то стемнело совсем, — сказал горняк. — Мне еще аж до Сигова болота топать.

— Ну, будь здоров! — попрощалась с ним Кайса.

— И вам не хворать! — ответил горняк.

— Бывай! — отозвался Гидеон.

И обитатель Сигова болота исчез во мраке елового леса, а Кайса и Гидеон, спустившись с крыши, решили, что да, они, пожалуй, отправятся в Кристинеберг на рудник.

В понедельник после Михайлова дня супруги пришли в Кристинеберг. Шли весь день, Кайса несла постельное белье в заплечном мешке. В одном из бараков им отвели комнату с плитой.

И Гидеону нашлась работа. Он волен был выбирать из множества подземных ремесел; судя по всему, рудник мог вместить сколько угодно рабочих.

А что же Кайса?

— Нет, шахта — не место для женщин. Чтобы женщина спустилась в шахту? Да не в жисть!

Вот что сказал управляющий, причесывая ногтями свои кустистые брови:

— Шахта — это жуткая черная дыра, затягивающая мужчин, жестокое и ужасное чрево, которое открывается только мужчинам.

Но тут же добавил:

— А вот повариха нам может понадобиться. Они то и дело бывают брюхатыми от горняков, и приходится искать замену. Но и это еще не точно.

— Я сильна, как арденнская кобылица, — сказала Кайса.

Но даже чистокровной арденнской кобылице не разрешили бы спуститься в шахту. Нет, это невозможно. Кобылицам любых пород вход туда был заказан. Вот с каким глубоким уважением относились ко всему женскому горняки Кристинеберга!

Итак, наш Гидеон устроился на рудник строителем. Он ведь был рукастым и строить привык. Теперь Гидеон вкалывал в шахтах и штреках, возводя лестницы и затворы совсем так же, как раньше корпел над стройкой в Пристанище. Если смотреть глубже, он продолжал строить Дом. Каждое движение натруженной руки Гидеона превращалось в звонкую монету, а монеты в свое время должны были обеспечить им строганые и нестроганые доски да вагонку с лесопилки Тургрена на Мельничной гряде. Просто строительство Дома пошло немного окольным путем через Кристинеберг. Одна стройка заменила Гидеону другую, а веру в лотерею он утратил.

Но после Нового года оба — и Кайса, и Гидеон — осознали, что деньжата откладываются с трудом. Их совсем не оставалось. Все уходило на комнату в бараке, еду да рабочую одежду. За вечерней трапезой Дом даже старались не упоминать. Потому что, кабы не он, ячневую кашу сдобрили бы вареньем или патокой.

— Эх, если бы не мой неуемный аппетит, — говорила Кайса.

И вот однажды перевязала она груди двумя платками, чтобы не выпирали, набросила робу с кожаным капюшоном, скрывающим волосы, и нарисовала себе карандашом щетину на подбородке. В таком виде отправилась наша Кайса в заводскую контору и объявила, что к ним пришел горняк, каких раньше в Кристинеберге не видывали. Что там у вас самое тяжелое? Где лучшая сдельщина?

Так стала Кайса грузчиком. Она была самым проворным, выносливым и могучим грузчиком из всех, кто нанимался работать в этих штреках.

Горному мастеру часто случалось останавливаться за спиной у Кайсы и наблюдать, как она работает. Он просто стоял и смотрел на это удивительное тело, которое работало без устали и никогда не давало сбоев. Вот бы изобрести такую машину — машину, похожую на этого человека! Получился бы совершенный погрузчик! Он стал бы величайшим успехом за всю историю горнодобычи!