И ещё про Ярегское месторождение нефти. Нам рассказывали, что оно на реке Ярега. И что именно там нашли первое в Коми месторождение нефти. Тоже уникальное. Нет, без шуток. Во-первых, оно в Коми — самое неглубокое. Единственное, до которого сегодняшние бурильные установки могли достать. А во-вторых, там нашли какие-то уникальные молекулы, нигде больше нет. И из-за них смазки из нефти этого месторождения очень высоко ценятся. Даже в XXI веке Штаты закупали именно такую нефть на эти самые супер-пупер смазки. А той реки Ярега — всего двадцать вёрст, даже меньше.

А нефть мне ОЧЕНЬ нужна. Так что я этим летом туда поисковые партии направил. Пусть бурят и ищут. Шунгит что-то жутко хреново горит. Нет, гореть — горит. Но котлы зашлаковывает просто страшно! Впрочем, я про шунгит и другое вспомнил. Так что попробуем ему иное применение найти. Более ценное.

И вот как раз по поводу шунгитового рудника я и припомнил, что в 1901–1903 годах акции владельцев сильно обесценились из-за экономического кризиса. Кстати, я рассчитывал, что и в этой реальности смогу прикупить у них акций по-дешёвке.

— Вы пришли попугать нас? — кокетливо спросила Натали. — Где же обещанный подарок?

— Так вы понимали? А за счёт чего же собираетесь выкрутиться?

— Продадим часть акций. Рудника, металлургического завода, завода по удобрениям! — спокойно ответил я. — Да, продадим по низкой цене, из-за кризиса, но лучше потерять часть, чем целое.

— Есть идея лучше! Смотрите! У вас есть две ГЭС, первый ток с Беломорской будет уже в июле, а осенью следующего года будут работать уже все три агрегата. Маткожненская у вас отстаёт примерно на год, так?

Мы с Натали переглянулись.

— Дорогая, тебе не кажется, что эти одесситы над нами издеваются?

— Ша, спокойно! — выставил Марк руки ладонями вперёд. — Я уже подошёл к сути вопроса! Смотрите, эти две ГЭС обойдутся вам в двадцать миллионов рублей. А электричества они будут давать почти полмиллиарда киловатт-часов. Умножаем на пять копеек, получаем двадцать пять миллионов рублей.

— Нет, — не согласился я. — пять копеек это цена для конечного потребителя. С потерями и услугами сетей по передаче. А сами ГЭС, что называется, «с шин», продадут в год миллионов на пятнадцать рублей в среднем.

— Всё равно хорошо! Получается окупаемость меньше двух лет!

— Если бы! — фыркнула моя жена. — Добавьте сюда пару лет на проектирование и согласование, потом три-четыре года, пока она строится и выходит на мощность, да ещё учтите набежавшие за это время проценты…

— Реальная окупаемость около десяти лет, — подтвердил я. — Плюс-минус два года. А это уже не так сладко. Поэтому инвесторы и не бегут в строительство ГЭС.

— Во-от! — торжествующе сказал Вальдранд. — я так и говорил дяде!

И он довольно рассмеялся, но не был поддержан даже Рабиновичем. Так что Марк моментально опомнился и торопливо продолжил:

— С точки зрения реального производства — вы абсолютно правы! Но мы же говорим о финансах! — он с важным видом поднял указательный палец к потолку. В исполнении девятнадцатилетнего щуплого носатого паренька это смотрелось уморительно. — А финансы — это алхимия!

— Хорошо звучит! — задумчиво пробормотала Наталья Дмитриевна. — «Алхимия финансов»! Когда буду писать учебник по менеджменту, обязательно включу такую главу!

— Натуральная алхимия. Может превращать недорогой свинец в золото! Вот смотрите, ваши ГЭС оформлены как акционерное общество. Миллион акций по двадцать рублей каждая. А теперь представьте, что сорок девять процентов этих акций мы сделаем привилегированными[4]. Такие акции по почти всем вопросам не имеют права голоса, но зато — им гарантирован их доход. Даже если год будет маловодным, а электричество упадёт в цене, все равно владельцу каждой привилегированной акции заплатят пятнадцать рублей, то есть, на выплаты дивидендов по привилегированным акциям пустим половину выручки.

— Это можно! — сказал я. — Да и деньги заплатить найдутся. Все равно это средний доход. В один год мы, как владельцы оставшихся акций, получим поменьше, чем эти, «привилегированные», в другой — больше, но нам все равно на покрытие эксплуатационных затрат останется.

— А в чём цель этого фокуса? — не поняла Наталья. — Ведь от этого возврат займов сильно растянется?

— С точки зрения европейских рантье ваши «привилегированные акции» станут «вечной рентой», той самой, за которой они сейчас просто гоняются[5]!