Усталый пианист снял с клавишей вуаль…

Но сердце не услышит отзывчивый рояль.

…На берегу Гудзона, от Родины вдали

В чужой земле изгнанника родные погребли.

Он так любил Россию и белую сирень…

Великий композитор Рахманинов Сергей.

* * *

В июне 41-го

Памяти моего деда

Дмитрия-воина

В стране гремит большая стройка

От Соловков до Колымы.

Зарока нет ни в чём, нисколько,

Ни от тюрьмы, ни от сумы.

А жизнь идёт, а не проходит.

И дед такой мой молодой.

Фабричный день им честно прожит.

И скоро будет выходной.

Возьмёт жену и дочек малых, –

В парк городской пойдут гулять,

Есть эскимо и тульский пряник

Водой с сиропом запивать.

Ещё не грянул «Марш славянки»,

Не полыхнула боль разлук…

А вдоль границы вражьи танки

Уже сползали к речке Буг.

И до войны совсем немного,

Каких-то пара мирных дней…

И дед пошёл в рубашке новой

Навстречу памяти моей.

* * *

На ледовой дороге жизни

По шаткому льду, по Ладоге белой

Полуторка мчит, уходя от обстрела.

Разбито стекло… Кружит сиверко снег,

И вжался в обломок руля человек.

А «мессер» свалился опять на крыло.

Водителю грудь и плечо обожгло.

Полуторку кинуло в резкий зигзаг, –

Но держит солдат руль в замёрзших руках.

Дымит радиатор… Пробиты борта.

Смертельною строчкой прошита верста.

За вешкой таится беда-полынья.

Браток, поднажми… Скоро будет земля.

Осталось немного… Темнеет вокруг.

А «мессер» заходит на чёрный свой круг.

Зенитки поймали в прицелах кресты.

«Люфтваффе» сорвался в торосные льды.

…На спущенных скатах на берег вползла

Устало полуторка и … замерла.

А помощь близка — люди машут, спешат.

И значит получит вновь хлеб Ленинград

* * *

Воины-ефремовцы

Памяти командарма М.Г. Ефремова

и воинов 33-й армии

Кровавый лёд уносит угрюмая Угра.

Шпырёвский лес пронзило надрывное: «Ура-а!..»

Враг в обороне дрогнул и даже отступил.

В Родню деревню входят ефремовцы без сил.

Измученные люди, голодные, — без сна…

Под валенками хлюпает тяжёлая весна.

И снова под обстрелом, по линии огня

Уходит тридцать третья… Прощай, прости, Родня.

Из Ставки, просто чудом, был прислан самолёт, –

Он на Большую землю знамёна унесёт.

И командарм Ефремов — отец, товариш, брат

Не потеряет чести в глазах своих солдат.

… Молчит комфронта Жуков… Боеприпасов нет…

Разбомблены обозы. Громит враг лазарет.

Шпионы «Бранденбурга» рядятся в партизан.

И рация умолкла… И всё тесней капкан.

В двух километрах — наши… Идут, гремят бои.

В кармане гимнастёрки патрончик на двоих.

Всё чаще в рукопашный срываются бойцы,

Но раненого «батю» не в тягость им нести…

Спасибо вам, солдаты, — и павшим, и живым,

Что не смогли фашисты взять рубежей Москвы.

За Верею и Боровск спасибо, братья, вам…

И выбор ваш оправдан, товарищ командарм.

Не изменив Отечеству, свой выполнили долг.

В небесном русском воинстве

На марше с вами Бог.

Шагает тридцать третья…

И слава ей, и честь!

Над Вязьмой, над Тарусою

Летит благая весть.

* * *

Над старым окопом

Уже кончаются патроны.

Прёт стая вражьего полка.