«Там, наверху, кто-то есть», — заключил Генри, как настоящий ученый-исследователь.

В Генри Леклере снова вспыхнуло желание во всем разобраться. Проблема крутилась у него в голове. Любопытство, превратившееся в цунами, полностью захлестнуло даже самый крошечный атолл осторожности и самосохранения.

«Так ты говоришь, что я тот самый? Ну, ты сейчас в этом убедишься, потому что я иду!»

Он внимательно осмотрел заднюю часть здания. Дверей не было. Но окно на первом этаже было разбито, и доски болтались. Притащив два старых ящика из мусорного контейнера, стоявшего не далеко, поставив их друг на друга, он как можно бесшумнее оторвал доски и забрался в здание. Любопытство — это весьма опасная вещь, ведь вы слышали, что оно убивает кошку?

Внутри была кромешная ночь, эбеново-черная, без блеска, абсолютная темнота. Генри поднял зажигалку и чиркнул ею, позволив пламени осветить помещение на несколько секунд.

Сломанные ящики, старые газеты, паутина, пыль. Место выглядело заброшенным. Но ведь он видел, что на последнем этаже горел свет.

Он поискал лифт. Бесполезно. Вот похоже лестничный проем, но он заложен кирпичом. «Что за ерунда?». — Генри раздраженный сел на упаковочный ящик.

Затем до него донесся странный звук. Как-будто кто-то чем-то подавился и не может прокашляться. Затем опять и опять. — «Да. Кому-то явно очень плохо».

— Пламмис! — дрожащим фальцетом выругался чей-то голос.

Генри прислушивался еще с минуту, но больше до него не донеслось ни звука.

— Но, это была ругань, — пробормотал Генри себе под нос. — Я не знаю, кто это делает и откуда это исходит, но это, несомненно, чей-то эквивалент «черт возьми!».

Он начал искать источник голоса. Когда он приблизился к одной из стен, послышалось вновь:

— Пламмис, вальтс эр веббел эр веббел эр веббел… — и затем невнятное бормотание.

Генри посмотрел вверх. Сквозь неровную дыру в потолке пробивался свет, очень слабый. Он шагнул прямо под него, чтобы лучше рассмотреть… и его тело понеслось вверх через множество подобных отверстий во многих подобных потолках, пока его голова с силой не ударилась о полированную металлическую пластину потолка верхнего этажа.

— Ааааа! — простонал Генри, рухнув на пол и схватившись за ушибленную голову, за смятую шляпу.

— Надо же, явился! — возмутился дрожащим фальцетом голосок. Генри огляделся. Комната была заполнена машинами странной формы, установленными на металлических верстаках. Все они гудели, щелкали, задыхались, мигали и булькали. Но затем опять этот приступ продолжительного кашля и «Пламмис! Вальтс эр веббел…» — то есть явно проклятия, фальцетом, неистовые.

Генри еще раз огляделся. Комната была пуста. Он посмотрел вверх. Оно сидело там, скрестив ноги, в воздухе, примерно в шести дюймах от потолка.

— Вы… — Продолжение фразы застряло у Генри где-то в горле.

— Я Эггзаборг [13] . Для тебя я представитель высшей расы, если ты понимаешь, что это такое.

— Вы… — Генри попытался еще раз.

— Да, ты правильно думаешь. Я вторгаюсь на Землю, — отрывисто сказало существо. Хотя это даже отдаленно не соответствовало тому, о чем думал Генри.

Генри присмотрелся к собеседнику повнимательнее. — Маленький, не более двух футов ростом, почти гном, с длинными узловатыми руками и ногами, заостренной головой и огромными голубыми, как у совы, глазами с мигающими веками. В центре лба у него мягко покачивалась тонкая антенна, заканчивающаяся пером, светло-голубым.

«Голубое, как яйцо малиновки», — совсем не к месту подумал Генри.

Нос у существа был тонкий и прямой, с тройными ноздрями, нависающий над плотно сжатым ртом. Щеки пухлые, как у херувима. Бровей не было, волос на голове не было. Его уши были заострены и посажены очень высоко на черепе.

На нем был облегающий костюм ярко-желтого цвета, а к груди была приколота огромная пуговица, размером в половину его груди, на которой ясно читалось: «ЗАВОЕВАТЕЛЬ».

«Завоеватель» поймал взгляд Генри и произнес несколько смущенно:

— Пуговица. Сувенир. Придумал для себя. Не могу удержаться от напыщенности, время от времени поддаюсь высокомерию. Привлекательно, правда?

Генри наморщил лоб, тряхнул головой, позволив своим очкам с толстыми линзами немного соскользнуть с носа, крепко зажмурил глаза, надавил на них ладонями:

— Нет, мне все это мерещится. Видимо я болен. Галлюцинации. Сильно, сильно болен.

Дрожащий фальцет перешел в щебечущий смех:

— Хорошо. Уже достаточно хорошо! Но только подождите три тысячи лет, только подождите!

И далее Генри услышал довольное фырканье. Он приоткрыл левый глаз: Эггзаборг беспомощно крутился в воздухе, держась за то место на своем теле, где должен был находиться живот. Мальчик, одурманенный своим весельем, слегка ударился о потолок и на лицо Генри посыпалась штукатурка. Он почувствовал, как она прохладно пощекотала его веки и нос.

«Штукатурка настоящая. Следовательно, этот Эггзаборг тоже должен быть настоящим. Это очень похоже на большие неприятности».

— Вы написали эти предсказания? — Генри показал листочки.