Под песни советской эстрады я на пару с Ниной Владимировной опустошил графин с ликёром. Разделался с курицей: не остановился, пока от птицы не остались лишь кости. Сам удивился, как в меня поместилось столько еды — мой желудок оказался бездонным. Мама и Алина выпили две бутылки шампанского. И хором подпевали выступавшим на экране телевизора артистам. За праздничным столом мы просидели до половины четвёртого утра — пока не завершился «Голубой огонёк». Затем мы с Алиной проводили домой мою маму. Я целовался с Волковой в своём подъезде рядом со старой надписью «Котёнок, я люблю тебя!» (после ликёра я почувствовал себя подростком). Вернулись к Алине. На пятый этаж поднимались торопливо — спешили поздравить Барсика с Новым годом.

Зимние каникулы после Нового года я провёл у Волковой.

Домой в эти дни приходил, как на работу. Пил с мамой чай и в начале одиннадцатого усаживался в своей комнате за письменный стол. Работал над книгой до шести вечера.

Ровно в восемнадцать ноль-ноль прятал рукопись в стол, целовал маму и возвращался к Алине.

Зимние каникулы промчались ожидаемо быстро. Но прошли продуктивно. Я исписал очередную тетрадь. Придумал музыку для нового Алининого стихотворения (получилась неплохая песня). Четвёртого января вместе с Волковой погулял на дне рождения у Надюхи (подружки Руслана Петрова) — мы с Алиной устроили для именинницы небольшой «концерт по заявкам».

В первый учебный день нового года я проснулся с тем же унылым настроением, какое было сегодня у большинства школьников Советского Союза. Увидел отпечаток своих эмоций и во взгляде дожидавшейся меня на лестничной площадке Лены Кукушкиной. Услышал нотки грусти в голосах пионеров, толпившихся у входа в школу.

А в гардеробе я столкнулся с взъерошенным Лёней Свечиным.

Лёня увидел меня — неуверенно улыбнулся.

— Привет, Котёнок! — сказал он.

И протянул мне руку.

Свечин проводил меня до класса.

— Котёнок, ты уже слышал? — спросил он. — Наташка Кравцова забрала из школы документы. Родители увезли её из Рудогорска. Наташкиного папаню отстранили от командования нашим погранотрядом!..

Во время классного часа Снежка подтвердила Лёнины слова о том, что мы остались без комсорга.

Новым комсоргом класса выбрали Васю Громова.

Уже на следующий день со мной здоровались все одноклассники (смущённо, будто нехотя), кроме старосты класса. Лидочка Сергеева по-прежнему не смотрела в мои глаза. Но она (по словам Алины) часто прожигала мне взглядом спину.

Шестнадцатого января, после вторых в этом году «детских танцев» Изабелла Корж озвучила даты концертов ВИА «Солнечные котята»: двадцатого февраля и шестого марта. Белла сообщила: её мама уже заказала афиши, а продажа билетов стартует в кассе Дворца культуры с первого февраля. Ситуацию с репертуаром она не прояснила (список музыкальных композиций пока не утвердили). Но объявила, что я за выступлением ансамбля понаблюдаю из зрительного зала.

— Это ведь не танцульки для школьников, — сказала Корж. — Там будет всё серьёзно. А ты, Котёнок, не состоишь в штате Дворца культуры. Так что… сам понимаешь. Прости, Иван, но на концертах выступят только «Солнечные котята».

Сразу же после школьных зимних каникул вокально-инструментальный ансамбль Рокотова погрузился в работу. Алина каждый вечер (кроме воскресного) пропадала в репетиционном зале ДК. А по воскресеньям Волкова воспроизводила для меня и для являвшейся к нам Лены Кукушкиной заученный и отрепетированный за неделю материал, аккомпанируя себе на гитаре.

Я на репетициях ВИА появлялся нечасто: в январе был на них дважды — приходил туда по просьбе Рокота. В остальные вечера я работал над книгой (когда не пел на «детских танцах»). Финал романа приближался. Я уже прикинул, что допишу книгу в начале марта: в промежутке между первым и вторым концертами «Солнечных котят».

А в последних числах января радостный Рокотов сообщил, что директорша Дворца культуры «протащила через сито худсовета» почти всю заявленную для концерта программу рудогорского ВИА. Сергей признался, что не верил в такой удачный исход. «Не прошли», по его словам, только три песни: «Котёнок», «Гимн ПТУшника» и «Я рисую».

В начале февраля Алина напомнила мне об отправке стихов в Литературный институт.

— Погоди ещё немного, — сказал я. — Если ничего не прояснится раньше, то отправим твои работы в институт первого марта.

Пятого февраля на стендах около Дворцах культуры вывесили афиши концерта рудогорского ВИА «Солнечные котята». За два дня до этого я уже купил в кассе ДК три билета на оба концерта: для себя, для мамы и для Нины Владимировны Волковой. Прикупил билеты заранее не потому, что предчувствовал ажиотажный спрос на них — боялся, что позабуду о билетах, погрузившись в работу над финальными главами своего романа.

А в понедельник восьмого февраля о концертах уже судачили в нашей школе. Первым у меня спросил «лишний билетик» Лёня Свечин — я ответил ему, что «лишние» и все прочие билеты продают в кассе ДК. Одноклассники едва ли не на каждой перемене засыпали Алину вопросами о грядущем представлении; не скрывали зависть: Волкова на афишах значилась второй в списке участников ВИА «Солнечные котята» — после Сергея Рокотова.