С топотом взлетаю на второй этаж. Через ванную пробираюсь в свою гардеробную и замираю, открыв дверки шкафа. Переговоры? Это же важно. Я не могу пойти туда в топе и джинсах, так? Прикусываю губу. Тогда платье, лодочки, высокий хвост, как я люблю. Сумка и полные труселя счастья. Улыбаюсь, глядя в зеркало. Вот бы ещё где-нибудь Димочку встретить…

Спускаюсь вниз и натыкаюсь на хмурый взгляд Владимира. Весь запал тут же расщепляется на атомы. Он ведь не сказал?

Перевожу взгляд на папу. Тот дает ему указания и стучит пальцем по циферблату часов. У меня резко влажнеют ладони. Я боюсь, если дядь Вова расскажет, то в моей комнате на окна установят решетки для полноты картины о пленнице. С выдавленной улыбкой подхожу к Тимуру Тагировичу, киваю Владимиру и жду, что небо обрушится на наш дом и сплющит меня в лепешку, но правая рука отца молчит и внимания на меня не обращает.

Иду за папой, сажусь в его черный Мерседес и складываю ручки на коленях, как примерная девочка. Не грех ей побыть за такие плюшки в виде глотка свободы. Сердце стучит все сильнее, когда мы выезжаем за пределы особняка. Папа за рулем, и это странно. С его статусом положено иметь водителя, и он есть. Хмурюсь, рассматривая уже знакомы пейзаж за окном.

Лучи солнца играют на лице, и мне хочется улыбаться, что я и делаю.

Папа усмехается, поглядывая в мою сторону. И пусть. От предвкушения сводит спазмом все внутренности. Радостью затапливает мягкие ткани. Я кусаю нижнюю губу все сильнее. Отец паркуется около здания с вывеской «Ривьера». Один из его ресторанов.

— И куда мне? У тебя переговоры? Сейчас? — тараторю, отстегивая ремень безопасности и выбираясь из машины.

Папа прищуривается, поправляет рубашку и без эмоций кивает.

— У тебя будет занятие, не беспокойся.

— Какое?

Шагаю за ним к входу в ресторан. Чуть не влетаю в спину, не замечая, что он остановился.

— Здравствуйте, — натыкаюсь взглядом на девушку моего возраста. Карие глаза. Слегка раскосые. Темные волосы. Смугленькая. Среднего роста. Рядом с ней статный мужчина в костюме. Цепкие глаза. Небольшая бородка. Похож на террориста…

— Рита, — папа подталкивает меня вперед, — знакомься. Это Роксана. Её отец — Рустам Ибрагимович.

Уголки губ пытаются подняться, но тут же опускаются, потому что в ответ мне лишь стеклянный взгляд. Не по своей воле сюда Роксана пришла…

— Вы можете погулять, пока мы обсудим все вопросы, — папа улыбается, а взгляд холодный.

Плечи тут же опускаются. Они со спутником Роксаны входят в здание. Мы стоим на месте. Она не спешит заводить беседу, а мне всегда некомфортно в молчании.

— Куда пойдем? — произношу с долей оптимизма. Все-таки хоть какая-то свобода. Может, с этой девочкой у меня получится подружиться.

— Ты сильно не радуйся, Рита, — усмехается горько, — далеко не уйдем, — кивает в сторону.

Я поворачиваю голову в том направлении и закатываю глаза. Да чтоб тебя, папа…

Около Мерседеса стоят двое мужчин, и нужно быть идиоткой, чтобы не понять, это наша охрана.

Хотела, Рита, друзей. Получай.

8. Димочка

POV Дмитрий Шумов

— Когда бросишь?

Майоров усмехается, опираясь спиной о спортивную тачку Резникова, достает из кармана пачку сигарет и начинает крутить её. Мы за городом на площадке. Ночной мегаполис манит огнями вдалеке. Сегодня Тёмыч участвует в гонке вместо Даниила Резникова. На какой хрен ему это надо, ума не приложу, но друг позвал с собой, значит буду топить за него.

— Не хочу бросать. Мне нравится адреналин и соперничество.

Губы Майора растягиваются в кривой улыбке, достает сигарету, прикуривает. Я еле сдерживаюсь, чтобы тоже разок не затянуться. После встречи с Ахметовой хочется перебить все ощущения. Желательно чем-то горьким и ядовитым, потому что ненормально смотреть порно-фантазии с её участием, а мой мозг стремительно генерирует развратные картинки. Зараза Тимуровна…

— Что решил? Рыбка сама приплыла к тебе в руки. Какие дальнейшие действия?

Пожимаю плечами. Майор все чаще спрашивает о том, как я поступлю с Ахметовой. У меня нет выбора. Из рычагов давления на Ахметова — лишь его дочь. Значит нужно её использовать. Сглатываю. Беру у Тёмыча сигарету и глубоко затягиваюсь. Аристарх меня закопает, если увидит.

— Она красивая, — задумчиво тянет друг, — и смешная.

Это намек на то, чтобы не лез к девочке.

— Понравилась?

— Мне нравится все, что движется, — ржет.

— Чего тогда впрягаешься за нее?

— Не за нее, — перестает улыбаться, — за тебя. Не хочу, чтобы тебе башню снесли.

Похвально. Меня меньше всего волнуют последствия. После аварии уже ничего не страшно, кроме отсутствия рядом Авы. И меня всего наизнанку выворачивает от неизвестности.

— Мать звонила?

— Ага.

— И?

— Пусть живет своей жизнью.

— Зря ты так.

Может быть. Только меньше всего хочется включать логику и устанавливать причинно-следственные связи. Какая она мать, если предала?