Наша станция. Вот уже последний вагон поезда растаял в ночном воздухе тремя красными огоньками, разбрелись запоздалые пассажиры кто куда, а.мы с Таней идём по перрону. Свет от вокзальных фонарей становится всё слабее, пока, наконец, не превращается в свет отдалённых звёзд.

С насыпи сворачиваем навстречу пронзительному ветру и пустырю. Идём лугом. В душе я ругаю Таню, что она меня из тёплого вагона потащила в ночь в это глухое место, но мне и любопытно. Я люблю новые места и в мыслях моих уже Танин дом, где мы продрогшие и напрасно встревоженные, сидим с ней на кухне и пьём чай. Таня хорошая хозяйка,хороший человек, и чая с вареньем, как бы я не отказывалась – не избежать, а её предчувствие мне кажется просто нелепым.

Таня взяла меня под руку и дрожит всем телом. Как же она мнительна – думаю я, и её дрожь передаётся мне. Нам становится жутко, и большая жёлтая луна над лугом обостряет наши чувства. Мы идём долго и, кажется, нескончаемо, наконец, Таня высвободила свою руку и показала на красный кирпичный дом: Вон наш…

Было уже 12 часов ночи, когда мы приблизились к решётчатому забору, к открытой калитке. Почему у нас горит свет, почему, волнуется Таня, ведь все рано ложатся спать, и стремительно бросается во двор. Я слышу её испуганный крик – у двери дома, ярко светящего всеми окнами,стоит тонкая крышка гроба. Не успела я войти в комнату, как Таня выбегает навстречу мне с почти успокоенным, хотя и бледным лицом, и облегчённо вздыхает: – Дедушка. Ох, как я испугалась – думала муж…

Сколько лет дедушке? – Почтительно и печально спрашиваю я. Ох, уже девяносто. И бодрым шагом Таня всходит на ступеньки. Я иду за ней.

Конец ознакомительного фрагмента.