– Ну почему же, – заметила Лена, – ваша ученица Юлия Воронкова, например…

– Ах, оставьте! – вдруг брезгливо поморщилась Покровская. – Воронкова обычная профурсетка, о чем там говорить? Улеглась в нужный момент в нужную койку, вот и все. Какая из нее актриса?

– Ну, видимо, не настолько плохая, если «Золотую маску» получила, – чувствуя вдруг неприязнь к Покровской, сказала Лена. – Но мы отвлеклись. Значит, точно сказать, кто и откуда были люди, предложившие Полине пробы, вы не можете?

– Нет. Но последние несколько дней Поля постоянно слушала вальс Доги – знаете? – И Покровская, плавно двигая в воздухе рукой, напела несколько нот.

Лена с Андреем переглянулись.

– У Полины были подруги? Такие, с кем она могла бы поделиться новостью? Ну те, что не из мира искусства? – спросила Крошина, по привычке перенося чужие отношения на собственные. Ей бы Воронкова рассказала о любом событии в своей творческой жизни, а уж о пробах-то непременно.

– Что вы… Поля была погружена в свой мир, она репетировала главную роль в театре, это требовало большой отдачи… А в театре подруг не бывает.

– А молодой человек? Какие-то поклонники?

– Тоже нет. У нее просто не было времени на эти глупости. Если хочешь сделать карьеру, нужно оставить все эти женские глупости.

– Но вы ведь как-то сочетаете…

Покровская вздернула брови:

– Что?! Я никогда не была замужем и не жалею об этом ни секунды. Поля не знает своего отца… не знала, – поправилась она и вдруг снова растеряла весь апломб и сникла: – Как вы думаете, я должна… сообщить ему?

– Алиса Викторовна, вы должны поступить так, как считаете для себя правильным.

– Я не хотела, чтобы они общались… он всегда помогал Поле материально, присылал деньги, хотя я ничего у него не просила. Наверное, он имеет право знать… да-да, конечно… нужно позвонить… нужно… пусть хотя бы на похоронах… – забормотала Покровская.

– Алиса Викторовна, я понимаю, что вам неприятно, но мне необходимо задать этот вопрос. Кто отец Полины? – спросила Лена. – Он имеет отношение к кино или театру?

– Что? – Покровская подняла голову. – А… нет, что вы… отец Поли не имеет никакого отношения к искусству, наоборот… но я бы не хотела называть его имя, это неудобно.

– Я спрашиваю не из праздного любопытства. Возможно, мне придется допросить и его.

– Я же сказала вам – они с Полей не были знакомы! – взвилась вдруг Покровская. – Этот человек никакого отношения к моей дочери не имел, кроме того что являлся биологическим отцом! Я обещала ему, что не побеспокою никогда, и сдержала свое слово! Поля выросла в уверенности, что ее отец умер!

– Вы только что сказали, что он материально помогал вам растить дочь.

– Это была его инициатива! Я никогда ни о чем его не просила! И не попросила бы, будьте уверены! – запальчиво произнесла Покровская. – Моя дочь была только моей! И даже сейчас я не уверена, что должна сообщать ему печальную новость.

Она снова сникла, как будто эмоции высосали из нее всю энергию, обмякла на стуле и закрыла руками лицо.

Лена записала все ответы в протокол и поняла, что пора отпускать Покровскую, больше она все равно от нее сейчас не добьется.

– Алиса Викторовна, прочитайте и распишитесь, если все верно, – развернув к женщине протокол, попросила она. – И последний вопрос – у Полины была подруга, хотя бы в школе?

– Была, – пробормотала Покровская, нашаривая ручку, которая откатилась на край стола. – Алена Галкина, они с первого класса с Полей дружили, потом, кажется, разошлись… У Поли совсем не было времени для общения…

– У вас случайно не сохранилось контактов Галкиной?

– Она до сих пор живет в доме по соседству с нашим… третий подъезд, второй этаж, дверь с лестницы направо, номера я не помню… – подписывая протокол, сказала Покровская. – Противная девица, я всегда была против их общения…

– Вы можете быть свободны, – сказала Лена, подписывая пропуск. – Если вдруг вспомните что-то, звоните, мои телефоны на визитке. Еще раз примите соболезнования.

– Я отвезу вас, – сказал Паровозников, мирно продремавший остаток разговора на диване, хотя выглядел при этом вовсе не спящим, Лена даже не сразу разглядела, что он спал с открытыми глазами. – Идемте, Алиса Викторовна. – Он помог женщине надеть плащ и, выпустив из кабинета, повернулся к Лене: – Я потом к Галкиной.

– Не надо, я сейчас сама. Ты телефон Покровской пробивай, вдруг что-то можно выудить.

– Хорошо. К вечеру забегу на доклад.

– Андрей! – вырвалось вдруг у Лены, когда Паровозников уже вышел из кабинета, и тот оглянулся:

– Что?

– Аккуратнее за рулем, ладно?

Он только хмыкнул и закрыл за собой дверь.

Одноклассница Полины Покровской Алена Галкина оказалась девушкой разговорчивой. Она работала редактором на местном телеканале, и Лена общалась с ней прямо на рабочем месте, в небольшой тесной комнатке телецентра, где стоял лишь стол и два стула, а стеллажи, помнившие еще девяностые годы, были завалены пыльными папками и коробками с видеокассетами, о существовании которых многие уже давно забыли.