– Всем студентам, кто зарегистрирован на сайте университета, пришла ссылка на этот сайт.

– О чем он?

Антон вернул страницу в исходное положение и ткнул пальцем в заглавие.

– Это что-то вроде организации, которая… ну, не знаю… помогает восстановить справедливость, что ли. – Указал на выделенное курсивом. – Тайные организаторы предложили присылать им анонимки – свидетельства любых бесчинств и нехороших поступков, которые творятся на территории нашего универа студентами и даже преподавателями. Любые скандальные сплетни и слухи, получившие достаточно доказательств, они публикуют.

– Но не просто так. – Женя перешел на шепот. – После того, как факт чьего-то злодейства получает подтверждение, о нем сообщают на главной странице сайта и запускают голосование: наказать ли виновника за его проступок или простить.

– Каким образом? – Заинтересовалась разговором Марина.

В ожидании ответа Оля застыла с выпученными глазами. Остановив в воздухе ложку, занесенную над тарелкой с супом, она вытянула шею и немного подалась вперед.

– Ну, к примеру, одна девочка с третьего курса, которая пожелала остаться инкогнито, пожаловалась им на местного дон жуана. Будто бы тот, проведя с ней ночь на вечеринке, растрепал всем своим друзьям про это. Разумеется, привела какие-то доказательства. – Женя тряхнул головой. – Всеобщее голосование решило, что нужно его наказать, и через сутки после оглашения результатов этого парня обнаружили примотанным скотчем к столбу на въезде в университетскую аллею.

– Это называется самосуд. – Буркнула Марина, теряя интерес к разговору и возвращаясь к салату.

– А, я помню этот случай. – Олька даже присвистнула. – Все собрались тогда вокруг этого несчастного толпой и снимали на телефон. Шуму-то было! К его груди еще была приклеена табличка «трепло».

– Жестко. – Изумилась я. – Наверное, у того, кто занимается этим, полно свободного времени. И с головой не все в порядке.

– Жестоко, зато справедливо. – Вздохнула Оля. – Не хотела бы я оказаться на месте той девчонки: все смеются, показывают пальцем. Негодяй получил по заслугам, и это уже хорошо.

– Ты бы не оказалась. – Заметила Марина, потрясая в воздухе вилкой. – Достаточно иметь хотя бы каплю мозгов и чувство собственного достоинства, чтобы не присутствовать на пьяной тусовке, не напиться и не попасть в подобную ситуацию.

– Иногда мне кажется, что ты – моя мама. – Заметила Олька, послав в ее сторону многозначительный взгляд. – Откуда ты знаешь, вдруг они встречались с этим парнем? Вдруг эта девушка любила его, доверяла ему, и все было серьезно? Представляю, как ей было больно, когда этот придурок растрепал всем о том, что произошло между ними.

– В любом случае, я осуждаю подобные методы. – Марина пожала плечами, и тщательно уложенные в завиток волосы на ее макушке качнулись в такт.

– Еще был один парень. Долго не возвращал кому-то долг. – Женька хряпнул полстакана компота и продолжил: – Как только его кандидатуру выставили на голосование, он вернул деньги тому, у кого занимал, – испугался, что его прилюдно накажут.

– Да. – Рассмеялся Антон. Его румяное, круглое лицо украсилось ямочками на щеках. – А так как конкретного имени указано не было, одни лишь намеки на личность обвиняемого, то сайт тут же закидали сообщениями о возвратах долгов на различные суммы – все массово начали возвращать взятые взаймы деньги. Лишь бы не нарваться на людей из черной метки.

– А сегодня заканчивается очередное голосование. Сообщается, что один преподаватель, – Женя поставил в воздухе воображаемые кавычки: – нечист на руку. Якобы ему почти нереально сдать зачет или экзамен, если предварительно не «позолотить» ручку.

– Ох, похоже, я знаю, про кого это. – Сдавленно кашлянула Оля.

Мы все знали.

С госпожой Маргаритой Васильевной Ливенской, уважаемым преподавателем и молодой акулой экономики, весьма трудно, если почти нереально, было найти общий язык. «Стервелла», как ее прозвали студенты, носила двенадцатисантиметровые каблуки и неизменную хищную ухмылочку. Даже у нашей Марины не получалось с первого раза сдать ей зачет, и никто не знал, почему именно она ее заваливала, ведь все ответы всегда были верными.

А ларчик открывался просто: чтобы своевременно и успешно сдавать зачеты и экзамены едкой Стервелле, нужно было быть покладистым и очень услужливым. Поэтому одни студенты возили ее на работу по очереди, другие целый месяц занимались отделочными работами на ее даче, третьим она открыто назначала цены за отметки в зачетке, но, как говорили, делала это настолько искусно, что никто и никогда не посмел бы обвинить ее в вымогательстве.

Госпожа Ливенская обожала свою работу и свой статус. Хитрая и изворотливая, если было нужно, она умело напускала на себя ангельский вид. Денег в руки сама не брала. И вряд ли бы кто-то посмел открыто обвинить ее, попытавшись уличить в извлечении выгоды из своего служебного положения. Не зря именно Стервелла преподавала экономику предприятия – знала, как наладить успешный бизнес даже там, где его отродясь не водилось.

– На сайте черной метки даже есть намек на то, что и автомобиль нечестный препод купил, внеся первый взнос теми деньгами, который получил со студентов за весеннюю сессию.

– Вообще-то, с такими вещами нужно обращаться в правоохранительные органы. – Развела руками Марина. – Пометить купюры и взять с поличным. А еще лучше – знать материал на зубок. Тогда уж точно никакой учитель тебя ни на одном предмете не завалит.

Мы все уставились на нее.

Не Савину ли завалили на ровном месте в прошлую сессию и отправили на пересдачу?