Ну а как я еще могу воспринимать ее туфельки с бантиками, заколочки с бабочками и футболки с радужными фиалками?! Кому из нас тут пять лет вообще?! Мне точно больше, а в какой момент мамочку по башке ударило этим розовым безумием, я всe никак в толк не возьму. Вроде, когда я маленькая была, она вела себя более разумно и одевала меня соответствующе. Или мне просто тогда фиалки тоже нравились? Да не-е-е… единорожки лучше или там тигры, на худой конец.

У меня тут беглое привязанное Оружие, секс, наркотики и этот, как его… музыкальный стиль какой-то. Рок-н-Ролл! А меня тянут в детский домик в куколки играться и нотации читать.

Ржипец.

– Пап, а мама дома? – вдруг перебила я всe еще ровно гудящего как неисправный блок питания отца. – Мне с ней посоветоваться бы… по одному очень женскому вопросу. Или ты мне сам можешь помочь? Понимаешь, у меня тут…

– Э-э-э-э… – папочка мгновенно прекратил нравоучительный бубнеж и вполне осмысленно поведал: – Да, мама дома. Надеюсь, проблема не очень… э… серьезная? Моя помощь не нужна?

– Не, пап, сами разберемся, – великодушно отмахнулась я, со вздохом притопывая по разноцветным камушкам, которыми была выложена дорожка в родном поместье.

– Ну и хорошо… ты иди к ней тогда. Я попозже загляну.

Ага, очень попозже. После того как я в одиннадцать лет несколько раз спросила папу, как устроена матка и что делать при болях во время месячных, а то ИД непонятно объясняет, а картинки мне не нравятся, в женские дела он предпочитает не соваться.

– Это вон то недоразумение в капюшоне с рогом, которое блондин с квадратным подбородком уволок?! – неверяще переспросила Наталия, тоже выглядывая из двери лавочки. – Да ладно?! Кец! Ты оржавел?! Она же еще в подготовительный класс небось не ходит!

– Оно само. Я спал, – буркнул я, не замечая, с какой жадностью впитываю черты собственного Мастера. Далеко не детские черты, скажу я вам… Эх, как ни крути, я всё же Оружие, причем Оружие привязанное.

– А как она догадалась тебя здесь подкараулить? – Наталия оторжалась и вдруг стала серьезной. – Это ведь не так просто. Ты нигде не светишься, в сети информация закрыта. Или проболтался? Но о чем и как?

– Она сладкоежка. А я приготовил ей несколько десертов, причем именно с этим специями, – пожал я плечами, тряся в воздухе небольшим пакетиком. – Ну или просто совмещала приятное с полезным.

– Надейся. – Наталия еще раз выглянула, убедилась, что блондин (судя по схожести черт и поведению – отец моего Мастера) уже ушел в переход, утащив свое чадо. – Ржа буду, если она тебя не вычислила. Эти твои вонючие порошки и листочки из задницы призмы только здесь продаются, а на пакетах у них фирменный логотип, – Нат обличающе ткнула пальцем в мои покупки.

– Ну… зато не дура, – с мрачным удовлетворением хмыкнул я, про себя снова тяжко вздыхая. – На мою голову… Сообразила обыск устроить и сопоставить всe. Пошли? Я купил что мне нужно.

– Сам виноват, что оставил ей полную квартиру улик. Ты ж даже нижнее белье не прихватил, шпион доморощенный. Пришлось новое покупать.

– Угу, еще немного – и я бы ей не только квартиру, но и свои мозги на блюдечке оставил. И был бы у тебя не адекватный агент, а… Некогда было белье паковать, понятно? Я и так еле держался.

Нат только головой покачала и открыла переход.

– Пошли, адекватный агент. Совещание вот-вот начнется. Что-то начальство в последнее время больше похоже на цвирка с горелым задом, а не на солидного главу мафии… как бы чего не вышло. Лучше поприсутствуем, чтобы потом сюрприза не было.

– Сюрприза не было, да-а-а, – хмыкнул я, выходя из телепорта перед воротами академии. – Ты всегда как скажешь, так прямо рже в центр. Лучше бы промолчала…

– Надо на ясновидящую провериться, – устало хмыкнула Наталия. – А то мало ли чего вот так ляпнешь. Про конец призмы, например. Или там, иновселенное вторжение.

– Сплюнь, – недовольно буркнул я.

– Тьфу на тебя! Ой, в смысле, не на вас, извините. – Наталия быстро сделала невинный вид, мило улыбнувшись вышедшему нам навстречу мужчине. Угу, уже встречают, значит, в курсе… Впрочем, ИД ведь, ему ли не знать.

После нашего разговора в кондитерской прошло дней семь-восемь. И на совещание мы тогда успели, на свою голову. Я уже думал, может, лучше бы я Мастеру сдался? Глядишь, пропустил бы ржавое совещание, не попался бы начальству на глаза, и это задание поручили бы другой команде. Какой из меня, к праотцам, учитель?!

Я терпеть не могу открывать рот больше трех раз в день, а в последнее время и так приходится разговаривать гораздо больше и чаще, чем я привык за сотни лет. И тут на тебе! Преподавать в академии! Это издевательство!