Лида, какая уж там неловкость, если совсем недавно Князев был между твоих ног, унося тебя за горизонты реальности… очнись уже наконец!

— Слушай, — Максим снова сдвинулся на шаг. Очень близко. — Может, ну его этот боулинг? Слишком шумно.

— Не знаю, — пожав плечами, я сделала вид, что вообще не заинтересована в каком-либо развлечении, — есть какая-то альтернатива?

— Угу, — кивнув, он отвёл взгляд, смотря на проезжающие мимо авто, — погода пока ещё позволяет… что насчёт кино под открытым небом? Ты как?

Когда мы вышли из такси, он попытался взять меня за руку, но я машинально схватилась за ремешок от сумочки. Он был для меня как спасательный трос, за который я держалась, как только начинала понимать, что падаю.

— Что за кино? — продолжая стискивать кожаную лямку, я посмотрела вперёд. Людей было не так много, но всё же больше, чем я рассчитывала.

— Если честно, то понятия не имею. Старое какое-то. — Макс осторожно коснулся моего локтя, задавая направление.

— Наше?

— М?

— Кино наше? Или зарубежное? — откровенно говоря, это последнее, что меня волновало. Но неловкое молчание слегка напрягало, и я старалась хоть чем-то забить эти паузы.

— Вроде наше. А ты какое хотела?

— Никакое… просто интересно, — пожав плечами, я перевела на Князева недоверчивый взгляд, — я вообще не рассчитывала сегодня ни на какое кино. Я думала, что мы просто поговорим. И всё.

— Одно другому не мешает, — повторил за мной, дёргая плечами, а затем покосился на мои открытые плечи, — ты замёрзла?

— Так, — опустила голову, замечая на своей коже мелкую россыпь мурашек, — немножко. Солнце село…

— Здесь должны быть пледы…

Мы потратили не больше пяти минут на то, чтобы расположиться на "задних рядах". Погрузившись в мягкие и объёмные груши яркого оранжевого цвета, Макс отлучился на пару минут и вернулся с пледом в руке.

— Вот, держи, — положил мне его на колени и опустился рядом.

— Спасибо.

Тут же обернув плечи одеялом, я покосилась на то, как он избавляется от маленького столика для закусок, что разделял наши груши. Сдвинув тот в сторону, он довольно приподнял уголок губ и придвинулся ближе ко мне.

— Наше кино, — пробасил, поворачивая ко мне голову.

— М? — Заторможено принимая информацию, я заглянула в светлые глаза.

— Я говорю: кино наше. Советский фильм.

— Какой? — я не была сильна в советском кинематографе, но всё же надеялась, что предстоящий кинопоказ не окажется для меня мучением.

— Какая-то весна на какой-то улице, — усмехнулся, — не запомнил. Но что-то знакомое. Где-то слышал раньше. Мама, наверное, смотрела.

Я усмехнулась в ответ, и на пару секунд застыла, рассматривая мелкие морщинки вокруг его глаз. Фонари вокруг нас горели достаточно ярко, чтобы можно было себе позволить всматриваться в детали. Чем я и воспользовалась.

— Что? — ухмылка не сходила с его лица.

— Ничего, — мотнув головой, отвернулась.

Странно. Непривычно. Дискомфортно. Я была не в своей тарелке. Хотела, чтобы прожекторы поскорее выключили. Хотелось отвлечься. И пусть Князев всё это время будет рядом, я смогу сконцентрироваться на чём-то ином. На фильме, например.

Усевшись поудобнее, мне оставалось только ждать. Заткнув сумочку под спину, я сложила руки в замок на коленях. Взгляд опустился и уставился на собственный не первой свежести маникюр…

— Ты загорела, — повторил Князев, наклоняясь ко мне из своей груши.

— Угу, — нервно кашлянула, и мой взгляд теперь замер на его улыбающихся губах.

Перед глазами тут же всполохнули минуты нашего с ним уединения в стенах больницы. Его губы. Там. Низ живота неожиданно заныл. Потяжелел. И я невольно сжала колени. И, кажется, он не упустил это из виду.

— Я скучал, — как бы невзначай, — ждал твоего возвращения.

А мне с трудом верилось. Проглотив накопленную слюну, я отвела взгляд, замечая неподалёку вагончик с закусками и напитками.

— Может, возьмём что-то горло смочить? — перевести тему оказалось не так сложно.

Макс мгновенно перехватил идею, заключая:

— Без этого никак… что будешь?

— Вода, — обернулась к нему, но Князев уже был на полпути, — без газа!

Он махнул рукой, показывая, что услышал меня. И, оставшись наедине с собой, я снова нервно заёрзала на своём месте. Будто мне что-то мешало. Должно быть, это была моя зацикленность.

Свет, наконец, погас. И, облегчённо вздохнув, я все же постаралась найти удобную позу. Скинув с ног босоножки, засунула пятки под попу и снова закрутилась в плед. Полностью. Снаружи была лишь одна голова.