Но он не приходил. И я позволила себе мысль о том, что я ему больше не нужна.

Не интересна.

Наигрался.

Чёрт!

Чтоб ты провалился!

И я… и моя ущемлённая гордость и борьба за независимость!

— Ну? Так ты поедешь с нами? — Машка вытянула перед собой ноги и кончиками пальцев задела свой телефон, пытаясь подцепить его и подвинуть ближе.

Вытянувшись на полу в её комнате, мы битый час болтали и смотрели романтические комедии, решив устроить себе девичник.

— Не знаю пока, — я перевела задумчивый взгляд на открытое настежь окно. Ветер поднимал тонкую прозрачную занавеску, и она невольно привлекала к себе внимание, — надо подумать.

— А тебя отпустят вообще? Или теперь такие вылазки под запретом? — поинтересовалась подруга с серьёзным видом.

— Да нет, — пожав плечами, я потянулась к глубокой тарелке, наполненной попкорном, — что же мне теперь, под замком сидеть? Да и не маленькая я уже…

— Ну тогда соглашайся! — пропела у меня над ухом Машка, легонько пихая своим плечом моё, — тем более, там Князев будет…

Тоже мне!.. Я едва не фыркнула, услышав его фамилию.

— Плевать я хотела на то, будет он там или нет…

Ну, конечно. Плевать. По крайней мере, я всеми способами пыталась себя в этом убедить.

Ему же плевать!

Иначе позвонил бы, а не строил из себя обиженного мальчика, которого поругали за отобранную конфету.

— А ему нет.

— В смысле? — Рука с горстью попкорна зависла в воздухе, и я перевела на Машу вопросительный взгляд.

— В коромысле, Осина! Спрашивал у меня, собираешься ты ехать или нет.

— У тебя?

— У меня! — она нажала на паузу на ноутбуке и, повернувшись, пояснила: — Пашка вчера вечером заезжал. Я у него в машине зарядку от телефона забыла. Ну, он привёз и с ним Князев твой был. И спрашивал, поедешь ты на природу или нет.

— А ты? — я даже дыхание задержала.

— А что я? Сказала, что не знаю пока.

— Так, может, он от обратного? Ну, в смысле, если я поеду, то он — нет.

— Ага… и потом добавил, что если ты надумаешь, то он подхватит тебя на машине…

Какое-то свербящее чувство вины возникло в груди. Вины и… сожаления?

Я не до конца понимала всю ту палитру эмоций, испытываемых при упоминании Князева. Злость, раздражение. Тоска.

— А кто ещё будет? Много человек? — мне было интересно, как он будет вести себя при посторонних.

— Да, как обычно, — подруга дёрнула плечами и, поднявшись с ковра, прикрыла окно, — человек десять, наверно. Может, двенадцать. Это если ты и Князев поедете. Все наши.

Макс

Нервно барабаня по рулю, я пялился в сторону лифта на подземной парковке. Лида должна была спуститься с минуты на минуту. Я приехал заранее, и уже несколько раз порывался подняться к ней на лифте, чтобы вручить ей этот веник. Ладно, букет. Я выбирал его не менее получаса. Забил голову продавцу, и уже думал, что тот погонит меня из цветочного поганой метлой. Но нет. Парень оказался не промах. Терпеливо перебирал вместе со мной готовые букеты, пока ему в голову не пришла гениальная идея: собрать букет на месте, руководствуясь моими предпочтениями.

И вот: пышный букет из полевых цветов. Огромное облако из синих васильков и нежных ромашек. Уверен, что ей понравится. А если нет…

Чёрт, я даже не знаю, как мне реагировать, если она пошлёт меня на хер вместе с этим букетом.

А тот разговор… пожалуй, его можно отложить. Я искренне верил и надеялся на то, что она остыла. Что не злится на меня и вообще отпустила ситуацию. Хотя, я до сих пор не чувствую за собой вины. Уверен, что не сделал ничего ужасного, из-за чего она так взбеленилась.

Но я могу быть терпеливым. Я стараюсь, мать вашу… не быть мудаком.

Я написал ей перед тем как приехать.

Привет. Буду ждать тебя на парковке завтра. В десять.

И получил сухой ответ:

Привет. Хорошо. Буду.

И теперь я как ручной пёс готов ждать её вечность. Потому что соскучился. Потому что истосковался.

Я продолжал надеяться на то, что наш конфликт исчерпан. Четыре дня, за которые я чуть умом не тронулся. Четыре дня, за которые она должна была остыть и перебеситься.