Я вытянула одну руку, предлагая папе край одеяла.

— Спасибо, — процедил он… — вот паскуда. — Снова усмехнулся, прижимая край одеяла к губам, — и не постеснялся руку на старшего поднять…

Но я была уверена, что у Макса будет этому какое-то объяснение. Должна быть веская причина для подобного поступка. Он, конечно, тот ещё… но не до такой же степени?!

— Мне жаль, пап, — еле ворочая языком, я спиной облокотилась на стенку лифта. Моему разочарованию не было предела. Мне хотелось исчезнуть. Просто перестать существовать…

— Хотя, морда у него знакомая, — отец остановил на мне свой цепкий взгляд, — где я ещё мог его видеть? Кроме того случая?

Я не знаю.

Я ничего не знаю и ничего не понимаю!

И какого такого случая?!

Лифт остановился на нашем этаже. Тяжело вздохнув, я полностью стащила со своих плеч одеяло и, передав его папе, вышла из лифта первой.

Первой зашла в квартиру и тотчас убралась в свою комнату. Как только упала на кровать, сразу вспомнила о том, что больна. Упадок сил вернулся, а веки на глазах тут же потяжелели.

Где телефон?

Я нашла мобильный и снова набрала его номер. И ещё раз. И вновь.

И опять без ответа.

В глотке прорезалось рычание. В груди боль.

Раздрай. Качели, которые слишком сильно раскачали.

А сил держаться нет.

Совсем.

— Лида? — в мою дверь постучали.

— Да, пап? — едва сдерживая подступающие слёзы.

— Можно? — спросил, открывая дверь и просовывая голову.

— Угу, — зажмурилась, чтобы прогнать слёзинку, норовящую соскользнуть вниз по щеке. А после попыталась выдавить из себя дружелюбную и милую улыбку, — заходи, конечно.

Папа переоделся. На нём был спортивный костюм, а к губам он прижимал мокрое полотенце. Подойдя ближе, он сел на край кровати.

— Ты как? — за то время, что понадобилось ему для того, чтобы привести себя в порядок, он успокоился.

— Пойдёт, — пожав плечами, я шмыгнула носом, — а ты?

— Тоже, — он попытался улыбнуться, — я тут пока умывался, вспомнил, где видеть мог твоего… друга. — последнее слово он выделил, обозначая, видимо, кавычки.

Я лишь моргнула несколько раз и, приоткрыв рот, ждала продолжения. По рукам бежал холодок. По спине — самый настоящий болезненный озноб. Перед глазами — бегущая строка: он ударил моего отца! МОЕГО ОТЦА, ЧЁРТ ВОЗЬМИ!

— Это он тётя спас? Когда ты упала? М? — густые брови сошлись на папиной высокой переносице. Колючий взгляд замер на моих глазах.

Проглотив слюну, я неуверенно кивнула. Так, словно за эту правду я могла получить по шапке.

— Пап, мне ведь не шестнадцать лет, — начала было отстаивать свои права, но замолчала, когда телефон под моей ногой завибрировал.

Я опустила голову, читая на дисплее его имя. Прикусила кожу на губах и сбросила вызов. Снова взглянула на отца. И на полотенце, которые пропиталось кровью.

— Зашивать не надо? — тихо спросила, видя, что кровь всё никак не останавливалась.

— Надо, — услышала тяжёлый родительский вздох, — Такси вызвал. Через минуту будет.

— Хорошо, — мне показалось, что силы окончательно меня покинули. — Пап? — но я всё ещё надеялась услышать хоть какие-то пояснения.

— М? — поднимаясь с кровати.

— Что произошло? Скажи мне? — мой телефон снова завибрировал. Я проигнорировала звонок от Макса, нажимая на сброс.

Мне нужно было сначала узнать версию отца. Мне нужно было во всём разобраться.

— Ну, — я видела, что папа слегка занервничал, — возможно, я сказал лишнего… — произнёс чуть тише, — сгоряча.

— Я всё равно не понимаю, — перенимая от него нервозность, я не могла найти места рукам, и принялась ковырять свои ногти, — что он сделал? Не спроста же ты так отреагировал? Пап?

— Я, может, и сказал лишнее твоему дружку, дочь, — поменял руку, придерживая полотенце, — но этот парень тебе не пара. Я надеюсь, ты услышала меня?

Макс

Я беру в магазине бутылку виски и, затарившись кое-какой закуской, шагаю обратно. Сажусь в машину и, бросив покупки на соседнее кресло, устало вздыхаю и тру морду. Покосившись на бутылку, зажмуриваюсь и откидываю голову назад, ударяясь затылком о мягкий подголовник. Приехали, мать вашу…

Не в моих правилах заливать проблемы синькой, но сейчас, кажется, настал тот самый момент исключения.

И, судя по всему, сегодня подвёл жирную черту под нашими с Осиной отношениями.