Несколько ботаников, сбившихся в кучку, еще как-то более-менее общались со мной, могли перекинуться парой слов, но только по делу: все же, я числилась не самой тупой и даже могла подсказать им что-нибудь дельное. А вот неформалы огрызались – оказавшись в меньшинстве, они использовали агрессию, как самый эффективный способ защиты: не трогай нас – не тронем и тебя.

Середнячки же тянулись к «звездам» – так я называла компанию Костыля. Детки вполне обеспеченных родителей, посещающие пары только ради ежедневной тусовки и общения. Не богатенькие моральные уроды, а просто уроды (по версии моего личного хит-парада отмороженных). Хамоватые, невоспитанные, зато с раздутым до небес самомнением. Еще бы – отпрыски уважаемых в городе людей, и потому избалованные, сытые и дорого одетые.

Почему их «альфу» все звали Костылем? Все просто. Этот дебил год назад умудрился на спор с Лысым выпрыгнуть из окна аудитории и сломал ногу (говорю же, недоумок). Две недели на растяжке, долгие месяцы реабилитации, и приросшие, казалось, почти намертво к подмышкам костыли. Кость со временем заросла, а прозвище осталось.

А почему Лысый? Потому, что это тип пришел на первый курс с густой шапкой кучерявых волос, из-под которых не видно было даже его черных глаз. Смуглый, рослый, с ровным прямым носом – вылитый жгучий итальянец, он сразил всех наповал и своей внешностью, и прической. А прозвище – от противного, чтобы смешнее воспринималось. Видимо, по той же логике, по которой маленьких собачек кличут Гром или Цербер.

Самые красивые девочки, хорошо одетые мальчики – все они сразу потянулись друг к другу невидимым магнитом. А я вот это разделение на могучие кучки проспала и осталась одна. Ну, а позже просто привыкла.

Приходила, садилась тихонько на последний ряд и ныряла с головой в конспекты. Это стало моим способом медитации – записывать все, что говорили преподаватели. Слово в слово, точно стенографистка. Так можно было не отвлекаться на косые взгляды и недобрые перешептывания.

Сидишь себе, пишешь, никого не замечаешь вокруг. Переменка? Можно отдохнуть и порисовать. Громко, конечно, сказано «порисовать». Так, почиркать на полях или в блокноте. Пару забавных рожиц одногруппников, перевод песни для брата (чтобы он знал, о чем напевает под веселое треньканье на гитаре), и, разумеется, сердечки.

А как вы думали? Я же девочка. И все девчонки в моем возрасте мечтают о вполне себе взрослой любви. С прогулками вечером по темной аллее, обязательно за ручку и… как там в книжках? Ах, да, с поцелуями.

Схватив в охапку сонного Крыся, посмевшего недовольно мяукнуть, я сунула его Пашке под одеяло. «Так ему!» Эффекта ждать пришлось недолго: голые пятки брата нервно задергались, затем из-под одеяла послышалось сонное мычанье.

– Машка! – Его охрипший голос казался крайне раздраженным, что не могло меня не радовать. – Вот ты стерва…

– Я такая, да, – довольно хрюкнула я, натягивая носки.

– Крысь! – А это уже негодяю-коту, царапающему не в меру волосатые икры брательника. – Брысь! Иди уже отсюда, иди. Ы-ы-ы! Ма-а-аш, ну убери его?!

– И тебе доброго дня, Суриков!

Закрыла за собой дверь – так, чтобы кот не смог выбраться из комнаты и поддержал Пашкино пробуждение протяжным мяуканьем. Таким, как только он один умеет: громким, заунывным, максимально раздражающим. Усмехнулась и побежала к двери. Один мимолетный взгляд в зеркало. «Оп! Стоять. Это что, я вот так собралась выйти в люди? Е-мое…»

Поработала пятерней, пытаясь унять непокорный каштановый бунт на голове, и уныло вздохнула. Ничего не поделаешь, а мне с этим еще жить. Пара завершающих и вполне бесполезных штрихов расческой, цветная (да, детская, ну и что?) заколка. И хитрая улыбка.

Проскользнула в любимые кеды, подогнула джинсы немного (так – для красоты), сняла с вешалки любимое кашемировое пальто нежно-кремового оттенка, на которое старательно копила несколько месяцев. Надела и закинула сумку на плечо. «Все равно чего-то не хватает». Напялила очки с круглыми стеклами персикового цвета.

Вот, теперь красотка. Никогда в таком прикиде не появлялась в универе. Так меня, пожалуй, и заметят.

Хотя, оно мне надо? По фигу, вообще. Просто по ба-ра-ба-ну.

Можно идти. Закрыла дверь. Громко (мвуааахаххахаха!) и достаточно звонко – чтобы окончательно разбудить старшего (всего-то на пятнадцать минуточек) братца-лоботряса. А затем торопливо поскакала вниз через две ступеньки, усиленно пытаясь сообразить, почему волосы одного и того же цвета и качества отлично смотрелись на голове парня по фамилии Суриков и совершенно нелепо торчали в разные стороны у меня. Шутница-природа, будь она неладна, и тут подвела!

«Сколько там у меня? Полчаса?» Поглядела на часы. Нет, уже двадцать минут осталось. «Проклятие!» В другой раз обязательно прошлась бы пешком, тщательно вымесив кедами весеннюю грязь. Но не сейчас. Пожалуй, стоит воспользоваться общественным транспортом. Вон, кстати, маршрутный автобус вырулил из-за угла. О-очень кстати! Стой, стой!

Водитель притормозил и открыл двери, словно приглашая меня заскочить на ходу.

– В своем уме? – Всплеснула руками, еле сдерживаясь, чтобы не показать ему в стекло неприличный жест. – Давай по-человечьи останавливайся!