Одно предательство. Одна ошибка. Один секрет. Три года спустя он вернулся, с единственной целью — отомстить. Теперь в его руках будущее моей семьи и у меня есть десять дней, чтобы склонить его на свою сторону. Только вот, как не стать пешкой в чужой игре, не влюбиться снова и... Не выдать ту самую тайну, что я так старательно хранила?
Глава 1
Камилла
– Камилла!
Разъяренный окрик вспарывает пространство за спиной, а я лечу вперед, не разбирая дороги.
Дефибриллятор. Разряд. Доктор, мы ее теряем.
Голые ступни утопают в ковре с длинным ворсом. В боку колет. Легкие объяты огнем.
– Камилла, твою мать!
Богдан продолжает неумолимо сокращать разделяющее нас расстояние. Ну а я из последних сил взбегаю по лестнице и заскакиваю в детскую. Торможу посреди комнаты и уязвимо обхватываю себя за плечи.
Отступать некуда.
– Богдан, я…
– Замолчи.
Ничуть не запыхавшись, Багиров пинком открывает дверь и на пару секунд застывает. Смотрит мимо меня – в сторону детской кроватки с высокими бортами и невесомым газовым балдахином, и теряет все человеческие черты.
Чернеют его темно-карие глаза. Зрачки сливаются с радужкой. Заостряются скулы. Дергается кадык.
А я не могу отделаться от ощущения, что ровно три года назад подписала себе смертельный приговор.
– Покажи ребенка, Камилла.
С прорезавшейся сталью в голосе приказывает Богдан. Отклеивается от пола. Наступает так, что мне приходится отшагивать назад до тех пор, пока поясница не коснется кроватки.
В классическом черном костюме, в безупречной белой рубашке, с массивными часами на запястье, которые стоят не меньше пол ляма, он производит на меня неизгладимое впечатление. А еще совсем не походит на вечно растрепанного парня с разбитыми костяшками, которого я когда-то знала.
Он даже ступает иначе – грациозно и горделиво. Как будто транслирует: все вокруг – грязь. И у меня от этих перемен отчего-то щиплет в носу.
– Нет.
Вынырнув из омута непрошеных мыслей, я остервенело мотаю головой и едва держусь, чтобы не упасть в обморок. Ноги подкашиваются, руки трясутся, пульс шкалит до каких-то критических отметок.
– Я сказал, покажи дочку.
По слогам повторяет Багиров, словно я невменяемая (хотя, может, так оно и есть) и продолжает напирать, вынуждая меня закрывать грудью детскую кроватку и судорожно вцепляться в рукав его пиджака.
– Мира спит. Не пугай ее, пожалуйста.
Шепчу жалобно и сама себя ненавижу. Я бы упала на колени, лишь бы остановить бронетранспортер по имени «Багиров Богдан», но вряд ли это поможет. Поэтому я просто молчу, понурив голову, и жду его вердикта.
Секунды текут, превращаясь в минуты. Минуты преобразуются в чертову вечность. Или это у меня так сильно искажено восприятие?
Но к моменту, когда Богдан решает озвучить свое решение, я уже готова лезть на стену и реветь.
– Хорошо. Поступим иначе. У тебя есть час, чтобы собрать вещи. Сегодня вы переезжаете ко мне.
Брошенные снисходительным шепотом фразы вызывают жесточайший внутренний протест. Я представляю, что нам с Багировым придется делить одну жилплощадь двадцать четыре на семь, завтракать и ужинать за одним столом, постоянно контактировать ради Миры, и леденею.
Арктический холод расползается по венам и заставляет кровь загустевать. Испуганные мурашки обсыпают бледнеющую кожу. Крошево из стекла кромсает нёбо и оседает на языке, так что я с трудом им шевелю и не слишком твердо выталкиваю.
– Мы так не договаривались. Я выполнила свою часть сделки и ничего тебе не должна.
Я прекрасно осознаю, насколько глупо звучу, но предпринимаю последнюю попытку, чтобы защитить свои границы. Тщетно. Богдан сметает их коротким и безапелляционным.
– Обстоятельства изменились.
Сухо отчеканив, зло ухмыляется Багиров, а у меня сердце ухает в пятки и темнеет в глазах.
Три года назад я предала его и ничего не сказала о беременности. Поэтому теперь он без сомнений пойдет на все, лишь бы превратить мою жизнь в ад.
– И, Камилла. Спустись в кухню прежде, чем начнешь паковать чемоданы. Побеседуем.
Богдан первым исчезает в коридоре, а я еще какое-то время рассматриваю сладко сопящую Миру и стараюсь наспех залатать бреши в прохудившихся щитах. Длинно вдыхаю, мобилизуя все имеющиеся резервы. Сипло выдыхаю, повторяя всегда спасавшую меня мантру.
«Я сильная. Я справлюсь. Ради нее с чем угодно».
Оттолкнувшись от края кроватки, я обреченно бреду вслед за Багировым. С удивлением вслушиваюсь в шум льющейся воды и обнаруживаю, что он хозяйничает у холодильника.
Опускает кругляшки батона в тостер. Нарезает ветчину на тонкие слайсы. Моет помидоры, пока греется чайник. И не испытывает и толики дискомфорта, в отличие от расшатанной в хлам меня.
Ведет себя, как варвар-завоеватель, и, в общем-то, имеет на это право. Этот дом стал и его тоже, когда его мама вышла замуж за моего отца. Наверху есть его комната с вещами, к которым никто не притрагивался с его отъезда.