Хранители не успели даже чирикнуть в ответ, как направленный багровый взрыв растворил зеркало в снежную пыль. На стене осталась висеть лишь пустая чёрная рама с остатками позолоты. Не хотели по-хорошему? Получи, фашист, гранату!

С потолка просыпалась крошки извести, видимо, там наверху Гэндальф Серый с Белой Невесточкой устроили своё Ватерлоо. Ну, на своих друзей я мог положиться, так что будем считать, нас с Нонной пару минут никто не побеспокоит.

Итак, с каким видом типового заклятия мы имеем дело?

Девушка повернулась во сне, на секундочку я уловил в её выдохе слабый аромат яблока и миндаля. Пресвятая Арина Родионовна, да это же классическая литературная схема, самая простая и действенная, ещё времён пушкинской «Сказки о мёртвой царевне и о семи богатырях».

Хотя чего иного можно было ожидать, мы же в Питере, волшебном городе над Невой, воспетом самим Александром Сергеевичем, великим светочем русской поэзии! Значит, всё дело в поцелуе…

– Между прочим, в европейских первоисточниках принц или королевич не только целовал девушку, – зачем-то предупредил я спящую Нонну, – там всё шло по полной. Он ею бесстыже воспользовался и свалил в закат. Принцесса потом родила двойню и только тогда проснулась. Ну а годы спустя уже вместе с подростками-детьми нашла-таки скрывающегося от алиментов женишка. Тот начал юлить, дескать, ничего не было, ошибки молодости, мы не в браке, не знаю, с кем нагуляла, мало ли ещё кто после меня заходил, а кто последний, тот и папа! Но в целом всё кончилось хорошо. Королевич под давлением народа признал детей своими, женился на их маме, средневековый хеппи-энд, а мораль проста: девушки, не спите с незапертыми дверями, если не ходите внеплановой беременности!

Грохот сверху стал сильнее, со стороны винтовой лестницы раздались тяжёлые шаги, и я вовремя прервал никому не нужную болтовню. Которую и развёл-то, по сути, из чистого смущения, нельзя ведь просто так, без разрешения и надежд, лезть к девушке с поцелуями?

– Сейчас можно и даже нужно, – пробормотал я, ободряя самого себя, выбросил все мысли из головы и нежно поцеловал Нонну Бернер прямо в полуоткрытые сонные губы.

Они были упруги и сладки, словно кубанская черешня. Оторваться от них казалось невозможным, поэтому, даже видя краем глаза приближающегося ко мне Фамильяра, я всё равно не имел ни сил, ни желания прерывать поцелуй. Чёрный кот, усевшись напротив, многозначительно покачал головой:

– Вот каково твоё решение, достойное лишь удивления? Вот каковы твои деяния, достойные лишь порицания? Вот какова твоя позиция, склонившись низко над девицею, потом французский поцелуй, а дальше что? А дальше…

Мне пришлось, не оборачиваясь, показать ему средний палец, и вконец оборзевший демон на минуточку заткнулся со своими комментариями. Только после этого я с величайшим трудом оторвался от тёплых губ уже начавшей мне отвечать Нонны и обернулся лицом к нашим проблемам. А они имели место быть.

Блестящую шерсть моего кота теперь украшали обширные подпалины, кое-где на лапах виднелись следы ножевых или сабельных ран, на кончике хвоста ещё догорали искры, а левый глаз почти заплыл, словно от прямого попадания пушечного ядра. Да, именно так, я знаю, о чём говорю, другим оружием его не больно-то и возьмёшь.

– Докладывай.

– Как доложить могу без мата? – делано задумался он. – Дела идут не так…

– Я понял. Давай быстрее, она просыпается.

– Нас бьют и бьют, мой генерал! И битву ты почти про…

– Проиграл! Прекрасно рифмуется со словом «проиграл», так что не надо мне тут…

– Мои слова пусть и грубее, но объясняют суть точнее!

– Можно не так шуметь, я тут всё-таки сплю, – нежно прервал нас долгий вздох просыпающейся девушки. – Ой, это вы?

– Да, прошу прощения, что без приглашения, но… – Я виновато осмотрелся по сторонам. – Но, по-моему, вам здесь несколько неуютно. Железная клетка в сыром подвале не лучшее место для гостьи нашего города из Воронежа. Может быть, пока вернётесь ко мне? Фамильяр ухаживал за вашей комнатой, а в холодильнике ждёт торт.

– А где я сейчас?

Похоже, эта наивная морковка вообще слабо понимала, что с ней произошло с того момента, как Чёрная карета увезла её с Банковой. Неужели Хранители просто усыпили девушку и бедняжка пролежала всё это время в клетке?

– Нонна, вы голодная?

– Да, – удивилась она.

Ох, чоткий же Сотона, сейчас я был готов ещё раз поубивать всю эту троицу из зеркала за такие вещи! Они не кормили и не поили её, потому что она должна была стать достаточно слабой, чтобы не оказывать сопротивления, пока эти бесполые уроды будут выкачивать из неё кровь во имя общечеловеческого блага. И я даже готов поверить, что эти блага будут честно переданы всем страждущим. Но почему, почему, почему непременно за счёт жизни этой невинной дурочки-и?!

Уверен, попроси они её по-хорошему, так она бы и сама отдала всю свою кровь людям! В мягком характере Нонны не было самолюбия, гордыни, даже банального инстинкта самосохранения, она словно мотылёк летела на пламя свечи, и обмануть её казалось легче, чем двухнедельного котёнка. Но это отнюдь не значит, что так и надо делать!

– Я всё вам объясню потом, за чашкой чая.

Она протянула мне руку. Я помог ей встать с раскладушки, вывел из клетки, категорически отверг попытку вернуть мне пиджак, и Нонна благодарно закуталась в него едва ли не с носом. Фамильяр закатил глаза и сунул лапу в рот, демонстрируя, как жёстко его мутит от наших романтических сантиментов. Да, некая французская пастораль середины девятнадцатого века и впрямь слегка просматривалась, но не настолько, чтоб вот аж до тошноты.