Произнося эти слова, он ходил по кругу диаметром футов в шесть-семь и делал странные движения, словно зачерпывал воздух ладонями и сбрасывал его в середину круга.

Через некоторое время он принялся повторять заклинание:

Шалопуто уже трижды обошел свой круг, швыряя в его середину воздух и бормоча странные слова заклинания:

— Не хотелось бы тебя прерывать, — обратился к нему Джимоти, покосившись на Кэнди. Во взгляде его зеленых глаз читалась тревога. — Но я вижу в небе огни трех глифов, которые направляются сюда. Это наверняка не кто иной, как наш приятель Крест-Накрест. Боюсь, у тебя осталось мало времени, друг мой.

Шалопуто кивнул, не останавливаясь и не прерывая своего бормотания. Он все так же ходил по кругу, то и дело захватывая воздух ладонями. Но это ни к чему не приводило. Краешком глаза Кэнди заметила, как Джимоти обреченно качнул усатой головой. Однако в отличие от него она вовсе не собиралась падать духом. Надо было что-то делать, и она решительным шагом направилась к Шалопуто.

— Не найдется ли на твоей кухне места для еще одного повара?

Он все так же кружился, и зачерпывал руками воздух, и швырял его в круг.

— Повар-то не слишком искусен, — не оборачиваясь, ответил Шалопуто. — И кастрюлька у него пустая. Я готов принять любую помощь.

— Сделаю, что в моих силах.

Кэнди зашла к нему за спину и начала старательно копировать все его слова и движения.

Это оказалось на удивление легко, стоило ей лишь единожды произнести заклинание. И не просто легко, а даже как-то странно знакомо, словно танец, движения которого вспоминаются без усилий, как только зазвучит мелодия. Но Кэнди не представляла себе, где прежде она могла слышать мелодию этого магического заклинания. В Цыптауне такие танцы не были в ходу, это уж точно.

— Похоже, начинает действовать, — неуверенно произнес Шалопуто.

Он оказался прав.

Кэнди почувствовала, как из середины круга взметнулся ввысь мощный порыв ветра, и перед ее изумленным взором вдруг закружились мириады крошечных искр — голубых, белых, красных и золотистых.

Шалопуто испустил торжествующий вопль, и этот всплеск радости, похоже, придал новую энергию его творению. Искры принялись группироваться, и вскоре в ночном воздухе стали видны ослепительно яркие контуры будущего глифа. Судя по первоначальным деталям, это должен был быть летательный аппарат довольно сложной формы. Основу конструкции составляли три широкие пластины, между которыми одна за другой возникали более тонкие линии, изгибы и перемычки. Некоторые образовали подобие кабины, другие протянулись вниз, под каркас, сплетясь в нечто долженствовавшее, по-видимому, служить ходовой частью устройства, его механизмом. С каждым мгновением глиф делался все более реальным и осязаемым. Глядя на него, трудно было поверить, что еще совсем недавно на том месте, которое он занимал, не было ничего, кроме воздуха.

Кэнди с торжеством взглянула на Джимоти, который будто бы окаменел, изумленно вперившись в глиф.

— Я беру все свои слова назад, друг мой, — выдавил он из себя, когда к нему вернулся дар речи. — Ты и в самом деле волшебник. Возможно, первый из всего твоего племени, кому довелось сотворить глиф, не правда ли?

Шалопуто лишь теперь перестал описывать круги и повторять заклинание. Отступив назад, он залюбовался летательным аппаратом, который только что создал.

— Мы оба волшебники, — поправил он Джимоти, взглянув на Кэнди со смесью восторга и удивления.

Джимоти снова стал обозревать небо в бинокль.

— По-моему, вам пора.

— Но его еще надо доделать, — возразила Кэнди, кивнув на незаконченный глиф.

— Он сам должен довести себя до конца, — сказал Шалопуто. — По крайней мере, так пишет Люмерик.

Двуполый Люмерик и впрямь знал свое дело. На глазах у изумленной Кэнди очертания глифа становились все более и более отчетливыми, а разноцветные лучи, скользя по его поверхности, выравнивали ее, придавая корпусу необходимую обтекаемость. Но все это происходило в таком спокойном и плавном ритме, что Джимоти не на шутку встревожился.

— Нельзя ли его как-нибудь поторопить?

— Не знаю. Мне такое точно не под силу, — уныло ответил Шалопуто.

Кэнди вгляделась в темное небо, откуда к ним неумолимо приближался враг. Теперь и она могла различить глифы, о которых предупреждал Джимоти. Все три выглядели куда мощнее, чем тот, что был создан соединенными усилиями ее и Шалопуто. Но ведь главное, что требовалось от их глифа, — это поднять своих пассажиров в воздух и унести как можно дальше от острова, от Живореза. А для этого он, судя по всему, вполне годился.

При виде того, как воздушное трио Живореза стремительно идет на посадку, у Кэнди сжалось сердце. Вот они приземлились на плоской вершине одного из холмов всего в каких-нибудь четырехстах ярдах от Джимоти, Кэнди и Шалопуто. Издали все три глифа напоминали хищных птиц с острыми клювами.

— Почему они сели так далеко от нас? — спросила Кэнди у Джимоти.

— Потому что Живорез мыслит, как заправский вояка, которому повсюду чудятся ловушки и засады. Он, поди, уверен, что в зарослях у подножия холма сейчас скрывается многотысячная армия кошек тарри. О, если бы это и впрямь было так! Я приказал бы им разорвать Отто и его грязюк на мелкие клочки.