Шрифт:
– Ты ведь не собираешься туда?
– Собираюсь.
– Отбрось эту мысль. Пустыня перестала пускать туда намного раньше, чем ты родилась. А перебивать собеседника не стоит, вдруг он хотел сказать не то, о чем ты подумала!
Лала промолчала, выжидая, и он продолжил:
– Что тебе известно про человека по имени Дакш?
Лала остановила вдох на середине, и запертый в груди воздух мгновенно раскалился. Она постаралась придать лицу спокойное, чуть заинтересованное выражение и долго цедила зунж, успокаивая сердце.
– Дакш? Ничего не знаю, он здешний?
– Был здешним. Более того, Мастером Смерти. Паршивая овца, чуть не перепортившая все стадо.
– Стадо – это люди? Или Братство Мастеров? – невинно хлопнув ресницами, уточнила Лала.
– Неважно! – огрызнулся Шойду, ему явно становилось легче с каждым глотком снадобья. – Это поговорка такая, тебе ли, бывшей скотнице, ее не знать?
– Я знаю ее, простите, что перебила. – Лала решила не раздражать Шойду, чтоб тот не бросил беседу на таком важном месте.
– Предатель, продавшийся Заморью, гнилая кровь. Он хотел пустить сюда всю эту заморскую гадость, этих жадных, грязных и тупых черноголовых.
– Он хотел уничтожить Шулай?
– Правды ради, нет. Он считал, что так добьется большего процветания. Но открыть город для свободного въезда – все равно что сдать его врагу на поругание! Чужаки нам не нужны! Все, что требуется Шулаю из Заморья, мы прекрасно получаем с помощью ограниченной торговли с проверенными купцами. Вековые заповеди Пустыни нерушимы и неизменны! – в окрепшем голосе Шойду зазвучала сталь.
– А… почему вы про него тогда заговорили?
– Потому что он придумал, как можно провезти шуларты мимо Глаза Маяка. Точно так же, я полагаю, можно было вывезти маленького ребенка. Но я не пойму, зачем? Продать в рабство? Смешно. Один шуларт размером с соколиное яйцо стоит как десяток взрослых крепких рабов.
– А как можно вывезти шуларты?
Шойду прищурился:
– Ты не знаешь? Столько лет в Пустыне, да еще в учениках Шая. Удивительно мне, сестра.
Лала решила не врать. Слишком высока сейчас цена ошибки.
– Знаю, что их надо поместить в сосуд со старой кровью и морской водой. Но как вывезти этим способом живое дитя?
– Думаю, если надо, то можно.
– Но… кому это надо?
– На этот вопрос сейчас я не могу тебе ответить. Нужно потрясти память старого Шнэдда, и лучше прямо там, на Маяке.
– Если вы мне поможете попасть туда, я клянусь служить вашим интересам в Совете. А как только узнаю, что мне нужно, покину город и не буду мешать. – Лала взяла Тика и позволила тому обвить ее запястье.
Шойду остановился на середине глотка, отставил бокал и посмотрел сначала на светящегося змея, потом на его золотистое отражение в глазах Лалы.
– Договорились, сестра Лала.
– И Джох остается со мной.
– Да, – вздохнул он.
– А еще вы расскажете мне, чем грозит Триединство Пустыни, почему Совет этого боится.
Шойду поднял брови, коротко рассмеялся и встал.
– Ну уж нет, моя дорогая. Ты становишься ненасытной. Если Пустыня позволит, дойдешь своим умом.
Пошатываясь, он направился к двери. На пороге обернулся:
– Благодарю, что не оставила меня в Пустыне. Надеюсь, мы оба не пожалеем об этом.
Глава шестнадцатая
На заседание Совета Лалу вызвали через три дня. Шойду предупредил ее, что не стоит говорить о синем соколе раньше времени. И вообще говорить особенно не стоит.
Одиннадцать мастеров разглядывали ее с разными выражениями лиц, и Лала не удержалась от спора с самой собой. Кто из них непременно хотел бы ее смерти? А кто, кроме Шойду, заинтересован в ее способностях? Она не успела загадать. Одиннадцать голосов в ее голове слились в недовольный гул:
– Шойду старый дурак.
– А может, уже вернуть ее в Совет, было бы забавнее отсиживать заседания?
– Женщине не место в Совете и вообще среди мастеров, это наша погибель!
– Да что она может, чужачка?
– Великая Пустыня, ну почему я должен тратить на это свое время? Надо было вчера уехать!
– И все же, почему Шойду передумал оставить ее при себе?
– Совет надо сокращать наполовину, зря я доверился этому трусу Уштиру, его только прибыль от торговли интересует!